– Вроде бы нет, – ответил я, укладываясь на жесткую кушетку и накрываясь своим полушубком.
Гертруда Карловна отдыхала в одиночестве в своем кабинете, на мягком диване рядом с телефоном.
Но для начала она во всеуслышание пообещала разобраться с сучкой, Алькой Снегиревой, фельдшером, последней пользовавшейся электрокардиографом и прикрутившей к прибору провод заземления в изоляции.
Как ни странно, до утра вызовов больше не было. Я такого не ожидал, обычно в первый день работы на новом месте на меня наваливалась целая куча проблем, а тут, понимаешь, все спокойно.
В общем, сдав машину Сергею Романову, я отправился прямиком в отдел кадров совхоза.
Мадина Ермековна увидев меня, приветливо улыбнулась.
– Александр Петрович, я хоть вас так рано не ждала, но у меня все готово. Получите вашу трудовую книжку и больше не теряйте. – Не удержалась она от подколки.
Я же внимательно прочитал приказ о переводе, проверил оттиск печати и только тогда расписался в журнале о том, что получил книжку на руки.
– Хм, ты прям, немцем заделался, – заметила Ермековна, – Такой же педантичный, от Рудольфа Августовича что ли набрался?
Забрав трудовую книжку, я отправился обратно в амбулаторию. Отдав документы Токишеву, наконец, пошел домой.
Однако меня привлекли крики и смех, доносившиеся с недавно залитого ледяного поля, на котором гоняли в шарик местные пацаны.
Пройдя ближе к краю, я завистливо смотрел, как они раскатывают по льду, ловко перекидывая шарик друг другу.
– Чего смотришь? Хочешь поиграть? – спросил меня знакомый голос.
– Было бы неплохо, – ответил я, с трудом выплывая из воспоминаний первой жизни, когда играл в бенди за университетскую сборную.
Обернувшись, увидел Васька Петрова, слесаря пару дней назад вручавшего мне кувалду.
Сейчас тот задумчиво дергал себя за ухо.
– Слушай, ты серьезно говоришь, или шутишь? – спросил он, о чем-то размышляя.
– Ну, да, – подтвердил я. – Правда, на коньках давно не стоял, надо попробовать.
– Так это здорово! – расплылся в улыбке двухметровый бугай. – У нас через две недели встреча с командой из Темиртау, и, как всегда, проблемы нарисовались. Ты сам-то кем играл в команде?
– Как тебе сказать, – замялся я. – Чаше всего нападающим, иногда в полузащите. А сейчас понятия не имею, как получится, давно не тренировался, дыхалка слабая, вряд ли девяносто минут потяну.
Да ладно, прибедняться, – хлопнул Васек меня по плечу. – Сегодня к семи часам приходи сюда. Электрики, как раз освещение включат. Так, что можно весь вечер играть.
– Так у меня ни формы нормальной нет, ни коньков. – сообщил я.
– Ерунда все это, – заявил Васек. – Идем в контору, физорга нашего найдем, он тебе амуницию подберет. Ну, а вечером посмотрим, какой из тебя нападающий.
По скрипучему снегу мы быстро дошли до конторы, в которой я сегодня уже побывал. По пути предавался размышлениям, не повредит ли мне членство в хоккейной команде, ведь по легенде у меня в военнике написано, не годен к строевой службе.
Пока раздумывал над этой проблемой, следовал за Петровым, ведущим меня в самый дальний коридор конторы за мужской туалет, где на последней двери мелом была написано «физорг».
Васек не церемонился, с ноги открыв дверь. И нашим глазам предстала обширная лысина, наклонившаяся за письменным столом.
– Васька, мать твою! Напугал, – воскликнул круглолицый мужичок, лет сорока, подняв голову.
– Юрий Палыч, я нового игрока привел, ему надо амуницию выдать. – Петров сразу взял быка за рога.
