Анна по-прежнему молчала.
Генрих приблизился к ней на шаг, и Анна заподозрила, что ещё секунда — и последует удар, а объяснения будут уже бесполезны.
— Письмо, — повторила она, — я писала письмо вам, Ваше Величество, но потеряла его.
Тут Анна вспомнила, наконец, о чём идёт речь, и от осознания своей власти над ситуацией заметно повеселела.
— Вы так напугали меня, что я не сразу и поняла, о чём вы говорите. Я скучала без вас, Ваше Величество. Собиралась было написать вам. Письмо уже было готово, когда я поняла, как странно наша переписка будет выглядеть для вашей супруги. Я заколебалась, подошла к окну, чтобы вдохнуть глоток воздуха, а пока раздумывала, стоит ли отправлять вам эту бесполезную записку, подул ветер и унёс листок. Я вышла поискать его и наткнулась на охрану. Право, этот небольшой эпизод не стоит вашего внимания.
— Так где же оно теперь?
Генрих приблизился вплотную и сверлил её глазами.
— Письмо? Так ведь в том и дело, Ваше Величество, что я его так и не нашла.
— Ты лжёшь, — прорычал Генрих в самое лицо Анны.
Губы девушки надломились в усмешке.
— Желаете приказать страже обыскать сад под моими окнами? Если вы найдёте там любое другое письмо, клянусь, я сама запру себя в монастырь — или что там ещё вы уготовили мне в наказание?
— Если это правда, отчего же ты не написала новое письмо?
— От того, что я приняла этот порыв ветра за знак, что Ваше Величество не желает моих писем. Ведь сами вы ни разу не написали мне, так что я должна была думать?
— Я был с женой.
— Я знаю! — ответила Анна и вскинула голову, не обращая внимания на близость короля, и отвернулась. — А я была одна! И ждала Вас!
Она рассчитывала, что король смягчится, как бывало обычно, но этого не произошло. Что-то было в ярости Генриха помимо ревности, но Анна поняла это, лишь когда король рванул её за плечи и толкнул к спальне.
Анна не сопротивлялась, не желая лишней боли, но это слабо помогало, потому что даже если бы она рвалась из рук Генриха, тот вряд ли заметил бы это.
Оказавшись в опочивальне, Генрих сжал тонкое тело Анны в объятиях. Анне тут же вспомнились другие руки, и она невольно подумала о том, как разнится сила, заключённая в них.
Скользнув по груди девушки, Генрих взялся за ворот её платья и рванул в стороны, рассыпая по полу подвески и украшавшие их маленькие сапфиры. Платье легко поддалось и слетело с её плеч. Анна вывернулась из него и, тут же поняв, что без толстого слоя бархата, служившего ей почти что доспехом, в одной лишь батистовой рубашке ощущает себя абсолютно беззащитной. Пальцы короля рывком избавились от этой последней невесомой преграды, а затем вернулись к уже обнажённому телу. Анна запрокинула голову, позволяя губам Генриха коснуться своей шеи, впиться в неё зубами. Она зажмурилась, стараясь не обращать внимания на то, как скользят по её телу шершавые пальцы, как проникают они между бёдер и как скользят по её обнажившейся груди.
Генрих отвлёкся ненадолго, шагнул назад, расстёгивая собственный камзол и любуясь делом рук своих — Анна стояла, изо всех сил стараясь держать спину прямо, хотя плечи её подрагивали. На беззащитном горле красовались свежие следы укусов.
Король расправился с собственной одеждой и, оставшись в одном лишь белье, снова поймал Анну в объятья. Скользнул пальцами вдоль боков девушки, резко развернул её и бросил на постель животом вниз. Голова Анны оказалась вжата в шёлковую подушку. Пальцы стиснули простыни, и она не смогла сдержать вскрик, когда Генрих в первый раз в неё вошёл. Генрих не собирался заботиться о любовнице — Анне редко удавалось дождаться от него ласки, да она и к ней не стремилась.
