Король приподнял её бёдра, с силой сжал ягодицы, помогая себе входить в неё раз за разом и продолжал мять их всё время, пока Анна не почувствовала, как выплёскивается на ягодицы густая вязкая жидкость.
Генрих отбросил любовницу в сторону и сам упал спиной на подушки, тяжело дыша. Анна не вставала, лишь перевернулась так, чтобы видеть короля. Она встретилась взглядом с чёрными, как и у Виктора, подобревшими и довольными теперь глазами.
— Давай, поласкай себя, я хочу посмотреть, — потребовал Генрих, удобнее устраиваясь на подушках.
Анна перевернулась на спину и, подложив под спину одну из подушек, принялась выполнять приказ. Она развела колени так, чтобы Генрих мог насладиться зрелищем и, огладив припухшие складочки, проникла пальчиками в себя. Анна знала, как сделать так, чтобы её движения зачаровывали. Её рука плавно скользила туда-сюда, каждый раз заставляя Генриха покусывать губу от вновь подступающего возбуждения.
Сама Анна не сразу смогла заставить себя почувствовать что-то. Несмотря на то, что она не впервые устраивала представление для короля, первые минуты всегда давались ей с трудом, ведь Генрих хотел увидеть то, чего у Анны не было для него — желание. Однако с каждым движением становилось всё легче, и через какое-то время Анна уже опустила веки и задышала тяжело.
Заметив краем глаза, что Генрих тоже возбуждён, Анна предпочла не дожидаться грубой и болезненной инициативы со стороны короля. Плавным движением скользнула к расслабившемуся монарху и, перекинув ногу через его бёдра, сначала потёрлась о пах Генриха, а потом одним долгим и медленным движением насадилась на плоть короля.
Генрих выдохнул и зажмурился. Он явно устал, и Анне это было на руку. Девушка задвигалась плавными неторопливыми движениями, позволявшими и ей почувствовать что-то, кроме боли и отвращения. Она продолжала помогать себе рукой, а когда король разомлел настолько, чтобы не следить за любовницей, Анна прикрыла глаза и представила, что между её бёдрами двигается другая плоть, а мужчина, лежащий перед ней, моложе и красивее короля. У него были такие же чёрные глаза и длинные волосы, слегка вьющиеся у концов, которые в мыслях Анны рассыпались по подушкам. Виктор в её голове улыбался и нежно поглаживал Анну по бёдрам, так что хотелось ускорить движения, доставляя радость не только себе, но и партнёру.
Анна уже близилась к финишу, когда оглушающим диссонансом вместо нежных пальцев герцога бёдер её коснулись грубые жёсткие пальцы. Она невольно распахнула глаза, когда Генрих рванул её на себя и излился второй раз.
Анна тут же соскользнула с него.
— Я могу идти? — спросила она.
Генрих окинул её жадным взглядом. Поколебался секунду.
— Да, — сказал он, наконец, устало, — можешь. Я хочу спать.
***
Когда Анна ворвалась к себе, не выплеснувшееся желание, отчаяние и злость на того, кто стал поводом к сегодняшней ссоре, слились для неё в единый густой поток ярости. Она метнулась к окну и распахнула его настежь, чтобы прохладным воздухом слегка успокоить разбушевавшиеся чувства, и громко выругалась, увидев прямо перед носом лицо Мишель.
— Что ты здесь делаешь? — процедила Анна, теряя всякое самообладание.
— Жду вас, очевидно, — ответила та спокойно.
— Дождался.
— Вам письмо. От моего герцога.
Мишель протянула конверт, который Анна тут же выдернула из её пальцев.
Первым порывом Анны было швырнуть письмо в огонь, и она уже шагнула к камину, когда Мишель окликнула её.
