Муж демонстративно показывал свою ревность, устраивал королю сцены, врывался в его кабинет, ища там свою неверную жену, обращался к придворным за помощью. Но придворные жили по законам фаворитизма и в сближении короля с новой фавориткой не видели ничего дурного. Они уговаривали маркиза де Монтеспан, чтобы он гордился вниманием короля к его жене.
То обстоятельство, что маркиз так бесцеремонно вёл себя с королём, говорит о его высоком аристократическом положении, с которым король должен был считаться. Но король, поддерживаемый придворными, уже давно присвоил себе право поступать с придворными дамами, как ему угодно, тем более, что дама не отказывала ему, а напротив, отвечала взаимностью, а потому посадил надоедливого маркиза, чтобы отрезвить его, на несколько дней в Бастилию, а затем, отставив своего бывшего камергера от двора, выслал в его родовое поместье. Маркиз еще долго бушевал в своём поместье; он устроил похороны своей неверной супруги, опустив в яму пустой гроб и воздвигнув на фальшивой могиле памятник с её именем.
Конечно, король стал настаивать на разводе супружеской пары де Монтеспан, что и было сделано Парижским парламентом.
Двор уже знал, что теперь Франсуаза де Монтеспан стала официальной фавориткой короля. А король, расчищая путь новой фаворитке, приказал купить Луизе замок Важур и перевёз Луизу в её новый замок, дававший ей право на титул герцогини де Важур. Это было в 1667 году.
Как мы уже знаем, при французском королевском дворе для бывшей официальной фаворитки короля Луизы де Лавальер, отныне получившей ещё один титул – «герцогиня де Важур», начался период постоянных унижений и переживаний, зато для Франсуазы де Монтеспан это был период благоденствия и процветания. Поток Луизиных страданий продолжился до 1674 года, когда она приняла постриг в монастыре кармелиток. А к этому времени Франсуаза Монтеспан, опираясь на свою могущественную родню, уже семь лет правила бал при дворе. Она сумела взять короля в жёсткие руки и добивалась своего при любых обстоятельствах. Король во всём ей потакал, исполнял все её желания и нещадно опустошал для неё государственную казну. И это при том, что он с 1662 года истощал государственную казну еще и для постройки великолепного дворца в Версале, который бы, по его мнению, мог соответствовать его королевскому величию. Возведение версальского дворцового ансамбля продолжалось более пятидесяти лет, обошлось примерно в 400 млн франков и составляло ежегодно 12–14 % всех государственных расходов; много средств было потрачено на разорительные завоевательные войны, так что в 90-е годы Людовик был вынужден отправить на монетный двор для переплавки многие драгоценные дворцовые вещи из цельного серебра: столы, табуреты, канделябры, курильницы, рукомойники, даже трон.
Людовик XIV постоянно вёл широкомасштабные завоевательные войны, и ему нужна была поддержка влиятельных аристократических кругов, выдвигавших из своей среды военачальников. Поэтому, наслаждаясь любовью, он не терял из виду своих выгод и терпел все капризы новой фаворитки Франсуазы-Атенаис де Монтеспан, все её притязания, претензии и требования, потому что не только любил её, но и осознавал, что за ней стоит могущественный клан, на который всегда можно опереться, в том числе и в военных делах.
Королевский двор, находившийся теперь в ещё недостроенном, но уже роскошном Версале, проводил свою жизнь в постоянном веселье, удовольствиях и развлечениях, которые очень любила Монтеспан. Придворные опасались фаворитки, зная её злопамятность, деспотичность, коварство, недоброжелательное, даже порой злобное отношение к окружающим. Они знали, что её поддерживает её многочисленное всемогущее семейство, опора её безграничного влияния на короля. За глаза, шёпотом, они называли её «султаншей», но перед ней заискивали, подражали ей, усваивая изящество её одежды, её манер, вычурность её речи, стараясь проникнуть в тайну её привлекательности. Маркиза де Монтеспан при версальском дворе Людовика XIV, где создавался особый климат постоянных увеселений, празднеств, внешне утончённых, но на самом деле самых порочных плотских отношений, самых разнообразных любовных и иных развлечений в духе фаворитизма, стала законодательницей моды, самого стиля жизни – всего того, что, распространившись по странам Европы (в том числе и в России), позволило называть
