– Но ведь Фёдор приехал, – тихо сказала Алёна, – вы не должны ничего бояться. Радуйтесь.
Она всхлипнула, поднимая глаза на старую могучую яблоню.
– Когда я его еще увижу…
– Да что вы такое… – Речь Алёны оборвалась. Внезапно ей в голову ударила мысль, которую она сама так испугалась, что не стала озвучивать. – Разве он не приедет больше? И почему он так редко гостит у вас?
Она посмотрела на нее раскрасневшимися, но сухими, серыми глазами.
– Ты только не подумай превратно. И не сердись. Ведь он у меня… он у меня большой человек, Алён. Он отдал жизнь своему делу и не жалеет ради него ни времени, ни здоровья, Не забывает меня, звонит, когда время есть…
Валентина помолчала.
– Даже не знаю, как так получилось, что ему удалось вырваться ко мне. Ах, как я хочу, чтобы он побыл тут подольше…
Странное, пока еще неведомое Алёне чувство всколыхнуло ее сердце. Взгляд ее потупился на дощатой ступеньке крыльца, и она задумалась.
Некоторое время Алёна и Валентина Ивановна сидели в молчании, наслаждаясь тишиной и усталостью после труда. Алёна вдыхала запах сырой земли, сладкой клубники свежей травы. За забором то и дело проносился детский веселый крик, рев трактора и редко шум автомобильного мотора.
Алёна чувствовала, с какой теплотой разливается блаженство по всему ее телу. Сознание жизни обуяло ее в эти минуты с такой силой, что существо ее оторвалось от ума и едва не постигло то самое высшее блаженство, о котором говорят просветленные мудрецы. Беспричинная радость – вот она, цель каждого человека.
Неожиданно над головами сидящих женщин раздался голос:
– Секретничаете?
Алёна инстинктивно вздрогнула от этого голоса.
Каждая отодвинулась слегка в сторону, освободив посередине место для Федора. Сев на ступеньку и положив руки на плечи женщин, он слегка их встряхнул.
– Что-то не веселые секретики у вас.
– Ох, Феденька, ну какие секретики, – Валентина устало улыбнулась.
– Мам, ты в порядке? Перетрудилась, наверное?
– Да что ты, все отлично. А сколько времени?
– Половина девятого, – взглянув на свои мощные часы, ответил Фёдор.
– Ох, мама дорогая! Коровка!
– Сиди-сиди, – мягко надавив на плечо матери, Федор удержал ее на месте и сам поднялся. – Сам встречу твою Бурёнку.
– Марфушу!
– Конечно. – И он ушел. Две пары женских глаз устремились ему вслед, пока совсем не потеряли его из виду.
– Ну вот, хоть одно дельце освободилось. А у тебя когда эта, – как ее? – вечеринка?
– В девять вроде бы. Точно не знаю, – робко ответила Алёна, которая уже совсем позабыла о своих планах на вечер. Сосредоточенная в большей степени на внутреннем мире и в меньшей степени на внешнем, она редко чувствовала воодушевление от пребывания в шумных компаниях и на мероприятиях, где собиралось большое количество людей. Ее больше прельщало глубокое погружение в саму себя, чем в социум. И особенно она чуждалась всех этих дискотек, вечеринок, тусовок.
Но, с другой стороны, ей хотелось повидаться со старыми знакомыми и некоторыми друзьями. Она знала, что не потеряет время зря, если пойдет, и также не пожалеет, если останется.
– Сходи, тогда, в баньку пока. Пойду затоплю, а ты готовься.
Она спустилась с крыльца, направляясь к бане. Алёна окликнула ее:
– Валентина Ивановна!
– Да?
– Вы вообще ели сегодня?
Она рассмеялась.
– За меня не волнуйся, детка. Мне уже некуда расти. Беги собирайся.
