– Не богатство, а меч, – прошептал он, разжимая кулак. Перстень Помпея впился в ладонь, как совесть.
Философский диалог: Разговор с тенью отца
В развалинах храма Венеры, где статуи богов лежали разбитыми, как идеалы, Эдомиус услышал голос:
– Месть – это море без берегов, сын.
Он обернулся. Никого. Только луна, как слепой свидетель, смотрела сквозь колонны.
– Я не ищу берегов, – ответил он теням. – Я ищу бурю, что смоет ложь.
Конец главы: Зов Крови
В Риме, в доме Данглариуса, Лисию бросили в клетку, висящую над ямой с голодными львами. Квестор, попивая фалернское вино, читал донесение:
– Эдомиус мертв.
Но в ту же ночь на виллу проник человек в плаще, оставляя на стене знак – две переплетенные змеи, перечеркнутые мечом.
А в порту Остии «Феникс», теперь под черными парусами, брал на борт людей без прошлого, но с жаждой будущего. Эдомиус, стоя у руля, смотрел на карту. Маршрут вел в Рим. К месту, где решатся судьбы империй и сердец.
– Мы сыграем в их игру, – сказал он морю. – Но мои правила напишут кровью.
Лисия же, в темнице, выцарапывала на стене стих Сапфо: «Даже в Аиде любовь не умрет…».
Глава IV: Маски Республики
Часть первая: Тени Капитолия
Рим встретил Эдомиуса смрадом тысяч жаровен и звоном мечей из лудуса гладиаторов. Город, обернутый в пурпур заката, дышал интригами. На Форуме торговцы кричали о ценах на хлеб, а в тени базилик шептались сенаторы, чьи тоги скрывали кинжалы. Эдомиус, облаченный в плащ сирийского купца, наблюдал за этим адом из окна таверны «Трех Граций». Его пальцы нервно теребили перстень Помпея – пропуск в мир, где правят не мечи, а шепоты.
– Ты уверен, что хочешь войти в эту игру? – спросил старый грек-винодел, сидевший рядом. – Рим пожирает своих детей.
– Я уже в ней, – ответил Эдомиус, бросая на стол монету с изображением Цезаря. – И теперь правила буду диктовать я.
Сцена первая: Игры имен
Под именем Луция Эмилия Бруттия, вольноотпущенника из Массилии, он арендовал виллу на Палатине. Деньги? Их доставили тайные сторонники Помпея, узнавшие перстень. Слух о богатом чужеземце, скупающем долги патрициев, разнесся быстрее, чем чума. Первой жертвой стал сенатор Квинт Фабий, чьи амфоры с вином «загадочно» затонули в Тибре. Когда ростовщики постучали в его дверь, Эдомиус выкупил долг, потребовав взамен… одно имя из списка.
– Гай Кассий Лонгин, – прошептал Фабий, дрожа. – Он глава «Союза» в Риме.
Сцена вторая: Танец с Медузой
На пиру у Марка Антония, куда Эдомиуса пригласили как дарителя редких жемчугов, он впервые увидел Цезаря. Диктатор, полулежа на триклинии, бросал виноградные косточки рабам, словно Юпитер – молнии.
– Бруттий, ты говоришь, из Массилии? – Цезарь прищурился. – Там недавно погиб центурион, носивший перстень моего врага.
– Мир тесен, божественный Юлий, – поклонился Эдомиус, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. – Но мертвые носят лишь прах в урнах.
Их взгляды скрестились, как клинки. В эту секунду Эдомиус понял: Цезарь знает.
Философский диалог: Зеркало Власти
Позже, в саду, украшенном статуями обнаженных богов, к нему подошла Арицина. Ее шрам-змеи теперь скрывала золотая маска.
– Ты играешь с огнем, Дантеус. Цезарь позволил тебе войти в Рим, чтобы сжечь.
– Огонь очищает, – ответил он, поправляя тогу. – Как и правда. Твой брат был в списке.
Жрица замерла.
– Он отказался убить меня по приказу Союза, – продолжил Эдомиус. – Теперь твоя очередь выбрать: месть или забвение.
