Феникс: Тени Империи - страница 5

Раб-нубиец, дрожа, подал табличку с выжженным знаком двух змей.

– Потому что «Феникс» не тонет, – в дверях возник Эдомиус, его плащ пахнул солью и железом. – Особенно когда его капитан продает врагов за право первой ночи с Фортуной.

Данглариус метнул кинжал, но клинок пробил лишь тень. Эдомиус, выйдя из мрака, прижал его к стене, приставив к горлу стилет в форме змеиного зуба.

– Где Лисия?

– У Антония. Он коллекционирует… редкости, – квестор хрипел, но глаза смеялись. – Она уже танцует на пиру в честь «освободителей». Жаль, ты опоздал.

Сцена вторая: Пир Проклятых

Вилла Марка Антония, утопавшая в гирляндах из роз и плюща, оглашалась смехом вакханок. Лисия, в шелке цвета лунной пыли, пела гимн Диане, а ее ноги были скованы серебряными цепями. Антоний, полупьяный, швырнул ей под ноги мешок с рубинами:

– Спой о любви, гречанка! О той, что сильнее смерти!

– Любовь не поет для палачей, – ее голос резал тишину.

В этот момент чаши задрожали. На пороге стоял Эдомиус, в доспехах легионера-претория, но глаза выдавали волка.

– Она уходит, – он бросил к ногам Антония свиток с печатью Цезаря. – Или весь Рим узнает, как ты украл завещание, чтобы стереть имена наследников.

Антоний медленно поднялся, меч уже в руке.

– Ты думаешь, правда имеет значение? Рим – это театр, мальчик. Сегодня я – актер, завтра – зритель в аду.

Философский диалог: Игра в шахматы с Хароном

На рассвете, в саду, где статуи плакали кровавыми слезами (шедевр скульптора, подмешавшего в мраморную пыль киноварь), Эдомиус и Лисия молча смотрели на Тибр.

– Ты мог убить его, – сказала она.

– Смерть Антония подарила бы Рим Октавиану. А тот хуже, – он разжал ладонь: там лежала свинцовая печать с профилем Цезаря. – Они все – марионетки. Даже убийцы.

– Тогда зачем мы здесь?

– Чтобы найти кукловода, – Эдомиус указал на дворец на Палатине, где Октавиан, бледный как смерть, принимал сенаторов. – И перерезать нити.

Часть вторая: Лабиринт Минотавра

Сцена первая: Кровь под Тогой

Сенатор Квинт Цецилий, известный подагрой и любовью к мальчикам-рабам, получил письмо, пропитанное маслом аконита. «Ваш сын жив. Он в Александрии. Приходите к храму Весты. Один».

В полночь, среди колонн, где весталки хранили огонь Республики, его встретила не тень сына, а Эдомиус с факелом.

– Твое имя в списке Союза. Кто следующий?

– Я старик! Что тебе?

– Имена всех, кто финансировал убийство Цезаря. Или завтра твой сын узнает, как отец продал его матери честь за должность.

Сцена вторая: Маска Анубиса

Тем временем Лисия, проникнув в храм Исиды под видом жрицы, нашла в алтаре ларчик с папирусами. Среди них – договор между Клеопатрой и Данглариусом: 300 кораблей в обмен на яд для Октавиана.

– Египетская амбиция и римская подлость – гремучий нектар, – прошептала она, услышав шаги. Жрец в маске Анубиса преградил путь.

– Мертвые не носят секретов, – его кинжал блеснул.

Лисия бросила в факел пудру из ларца. Взрыв пламя ослепил жреца, а она скрылась в потайном ходе, высеченном для любовных утех Калигулы.

Философский диалог: Тень Власти

– Почему ты не бежишь? – спросил Луций, чей призрак явился Эдомиусу в винных парах. – Рим сожрет тебя.

– Я уже часть его, – Эдомиус разложил на столе карты с именами: Брут, Кассий, Октавиан, Антоний. Все были связаны нитями Союза. – Они убили отца, чтобы украсть Республику. Но я верну им ее – как труп.

Сцена третья: Пляска Смерти

На гладиаторских играх в честь «победы над тиранией» Эдомиус устроил спектакль. Вместо рабов на арену выпустили львов с нашитыми на гривах знаками змей. Толпа онемела, когда звери, рыча, легли у ног сенаторов из Союза.