Фернандо Магеллан. Том 2 - страница 33

– Речка журчит, рыба играет,  – прислушался Сибулета.

– Удивил!  – хмыкнул Филиппе.  – Сырость, мгла.

– Костер бы запалить,  – Диего растер озябшие руки,  – да где дрова найдешь?

– Я поищу,  – предложил юнга.

– Далеко не ходи!  – согласился Диего.

– Я поднимусь вверх по реке.

– Только недолго. Вторую сеть повезем с рыбой, переберем на палубе.

Юнга отряхнул с куртки чешую, расправил сапоги, побрел по берегу. От снежинок камни под ногами раскрыли черные глазки, заблестели, песок побурел. Небо сгустилось, навалилось на пологие берега. Тяжелые тучи повисли над землей. Из них шел снег, словно из старых рваных подушек сыпались перья. Они тонули в воде или отдыхали на остывающей равнине, где незаметно исчезали. От воды пахло тиной, гнилью, мертвыми моллюсками, разлагавшимися в плоских приоткрытых раковинах. С холмов несло прелой травой. Казалось, рядом забыли убрать с поля стог сена, портившийся от перемены погоды. Сибулета с шумом вдохнул полную грудь сырого воздуха и замер на мгновение, стараясь определить, не пахнет ли лесом? Ему почудилось, будто с левой стороны несет иголками сосен, душистой смолой, но парень знал,  – у стапеля деревьев нет, и пошел вперед.

Рыбак на реке.

Гравюра Йоста Аммана

1568 год

Лодка скрылась за поворотом, пропал из виду залив с темно-синим в звездочках ковром-снегопадом. Берега стали каменистыми, с отметинами приливов и отливов. Топляки не попадались. Нахохлившиеся воробьи ерошили перышки, стайками шарахались от юнги в стороны. Он остановился, прислушался. Журчал ручей, торопился через камешки к мутноватой реке. После обильного ужина из сырой рыбы, пересыпанной крупной неочищенной солью, Хуану захотелось пить. Он свернул налево, пошел на звук, растекавшийся трелью в сумраке вечера. Недовольно чирикали потревоженные воробьи, наскакивали друг на друга взъерошенными грудками. Слегка поскрипывали кожаные сапоги. Юнга отыскал распадок меж прибрежных камней с говорливой прозрачной ниточкой, спрыгнул вниз, пошел по ручейку, выбирая место, где бы лучше зачерпнуть пригоршню чистой воды. Зеленоватый мох и бурые лишайники обильно расползлись по низине, хранившей от ветра дневное тепло. Краснела незнакомая ягода с изумрудными острыми листиками, пощаженными заморозками и ранним снегом. Колючий терновник жался к земле, не высовывался наружу.

Задремавшая ворона с криком вспорхнула из-под ног, напугала юношу. Крупное белое яйцо лежало на примятой траве. Сибулета протянул руку и с удивлением обнаружил красивый камень. «Что за чертовщина?» – подумал он, разглядывая ровную розовую поверхность. Хотел засунуть в карман, но в последний момент отшвырнул прочь. Неприятный холодок в животе постепенно исчез, сменился любопытством. Юнга побрел по лощине, срывая кислую ягоду и выплевывая косточки, выдирая с корнем стебли трав и пробуя на вкус. Лощинка быстро закончилась, уткнулась в тупик, где под валунами били ключики, стекавшие в озерцо в полтора локтя шириною. Сибулета присел на корточки, склонился над водой и обомлел. На дне тускло поблескивали золотые песчинки.

Юнга коснулся поверхности, видение не исчезло. Пальцы ощутили ледяной холод. Он отдернул руку, поглядел вокруг, поискал ворону с каменными яйцами. Ему померещилось, будто она наблюдает за ним. Но ворона улетела с драчливыми воробьями к реке. Сумерки сгустились над берегом, тихо и мягко ложились на мох зимними цветами снежинки. Сибулета осторожно дотронулся пальцем до озерца. Круги побежали в стороны, ударились о камешки, вернулись назад,  – ничего страшного не произошло. Юнга второй раз прикоснулся к воде, наблюдая, не померкнет ли свет на дне? Круги волновали поверхность, песчинки блекли, но всякий раз вспыхивали, когда вода замирала. Наконец Сибулета решился… Обмакнул по локоть руку, схватил в кулак золото, рывком вытащил наружу. Осторожно разжал пальцы, приблизил к лицу, чтобы лучше рассмотреть. На ладони вперемешку с обычным песком лежали желтоватые крупицы металла. Это немного успокоило его. Как в сказках о кладах и сокровищах Нечистой Силы, он ожидал увидеть кучу чистого золота. А тут мелкие крупицы, размером в два-три миллиметра, с грязью падали вниз.