Фернандо Магеллан. Том 2 - страница 45

– Будешь плохо пороть – растянем рядом!  – боцман подтолкнул матроса к парню.

– Прости, Хуан,  – слезливо пролепетал Филиппе, поднимая руку. Свистнула плеть, впилась в тело подростка. Он рванулся изо всех сил, обмяк.

– Сильнее!  – пригрозил Мигель.

Не услышав крика, Филиппе успокоился и с плеча резанул юнгу. Посыпались хлесткие мерные удары. Парень мотался на веревке и только тяжело вздыхал.

На втором десятке порвалась кожа, выступила кровь. Струйки потекли по спине в штаны. Сибулета дико застонал, широко раскрыл рот, уперся глазами в капитана. На третьем десятке голова начала болтаться в стороны, он потерял сознание. По праву доктора, жалостливый Моралес прекратил истязание. Окровавленное тело отнесли в лазарет.

– А ведь они знали о золоте!  – выкрикнул кто-то из толпы в спину капитана.

Ссутулившись, втянув голову в плечи, Барбоса поспешно ушел в каюту. Опасаясь волнений, боцман погнал команду для работ на берег. Решетку убрали на место, палубу омыли водой, натерли пемзой. Но еще долго в ушах моряков звучали крики юнги.

Неожиданный северный ветер принес потепление, звал за собой флотилию на юг. Адмирал велел срочно подготовить к выходу из бухты «Сант-Яго», разработал совместно с Серраном план разведывательной экспедиции. Цель заключалась в отыскании прохода в Южное море, исследовании береговой линии, выборе более удобной стоянки кораблей. «Сант-Яго» – самое маневренное мелкосидящее судно, водоизмещением в 75 регистрационных тонн – лучше других кораблей подходило для опасной лавировки среди камней и мелей незнакомого берега. Хорошо оснащенный корабль, с тридцатью восьмью матросами и офицерами, под грохот прощального салюта в конце апреля покинул Сан-Хулиан.

С левого борта ослепительно светило бесцветное солнце, по-зимнему безразличное и неласковое. Оно было неспособно растопить плавающие ноздреватые льдины с зеленовато-голубыми переливами дешевого венецианского стекла. Стальная блестящая вода лизала сахарные глыбы, с шумом ударялась в рассыпающиеся подтаявшие края, шлифовала их, накрывала волной. Снежные чайки с криком кружились над отмелями в пустынном небе, разросшемся во всю ширь Атлантики. Бледно-синеватое, с размытыми серыми облаками, оно пахло морской свежестью, без примеси дыма и земли.

Кренясь на правый борт, каравелла шла в полветра легко и ровно, поскрипывала трущимся деревом, железными скобами руля. Вздыбились стянутые канатами старые паруса, покрытые цвелью, избороздившей плотную ткань. Распрямились вымпела, потянулись на юг к темной неровной полоске с белыми отметинами сугробов. Весело хлопали на стеньгах алые ленты, путались в снастях, взлетали над головами, причудливо изгибались змеями, жалили раздвоенными языками соседние мачты.

– Как хорошо!  – сладко потянулся Серран.  – Море, ветер, сам себе хозяин – плыви куда хочешь!  – он распахнул на груди ватную куртку, закрыл глаза, повернулся к корме. Ветер сдул бороду за плечо.

– Э-э, нет,  – возразил штурман, тоже довольный началом плавания и немного навеселе,  – «куда хочешь» не получается. Я желаю на север.

– Куда?  – переспросил капитан.

– К тропикам,  – пояснил офицер.

– Ты серьезно?  – Серран обернулся к нему – Что с тобой, Бальтасар? Погода не нравится?

– Ветер добрый, попутный…  – похвалил штурман.  – Надолго ли?

– Бог даст, потянет неделю,  – Жуан размашисто перекрестился.  – Сотню лиг пройдем.