– Бр-р… – затряс головой Бальтасар. – Во льдах?
– Выпутаемся. – Капитан смерил на глаз расстояние до земли, взглянул на компас в нактоузе и приказал: – Парни, возьмите на мыс! Вон на тот, – ткнул пальцем в берег.
– Наскочим на камни, – испугался штурман, осматривая с юта поверхность воды. – Подальше бы от греха.
– Ерунда, – успокоил Серран, – с марса заметят.
Вахтенные Окасио и Баскито навалились на румпель, сдвинули на полшага.
– Так держи! – одобрил Серран. – Говоришь, подальше бы… Так мы свое счастье пропустим! – подошел к штурману – Нам незачем соваться во льды, там не найдешь пролива. Крайняя точка – семьдесят пятая широта.
– Семьдесят пятая? – от изумления штурман чуть не заикнулся. – Господи, семьдесят пятая!
– Испугался, итальяшка?
– Езус Мария, разве можно так шутить?
– Я не смеюсь. Адмирал мечтает спуститься до семьдесят пятого градуса.
– Он послал нас туда? – ужаснулся штурман.
– Немного ближе. Я же говорю: нам бы за оттепель сотню лиг проскочить, а потом повернем назад.
– Ух, – перевел дух Бальтасар. – Семьдесят пятая! – повторил, покачивая головой. – Если бы я знал, если бы знал…
– Ха-ха, – захохотал капитан. – Все равно пошел. Я знаю тебя!
– Ни за что на свете! Пусть будет проклят день и час, когда я поверил твоим рассказам о несуществующем проливе, когда подписал контракт, ступил на это корыто!
– Брось! – посерьезнел Серран. – Мы найдем пролив. Чем мы хуже других?
– Кого?
– Видевших его.
– Кто видел?
– Не знаю.
– О, святая Мария, опять старые разговоры! Неужели здесь плавали люди? – штурман неприязненно огляделся по сторонам. – Ни крестов, ни падранов, ни селений, ни могил…
– Капитан-генерал уверен, что пролив где-то поблизости, – сказал Серран. – Поэтому дал нам мало времени для исследования побережья. Мы первыми отыщем проход в Южное море!
– Заманчиво, – то ли согласился, то ли усмехнулся штурман. – Пролив Жуана Серрана!
– Красиво звучит, – не понял насмешки португалец.
– Почему сеньор Магеллан не показывает карты?
– У него нет оригиналов, только копии. Он держит их в секрете.
– Сеньор капитан, – закричал с палубы боцман Бартоломео Приор, подстать начальнику низкорослый светловолосый испанец, – мы идем к берегу?
– На юг!
– Я прикажу Фодису замерить дно.
– Валяй!
Боцман скрылся в паутине снастей. С руслени фок-мачты послышался мягкий неторопливый голос нормандца.
– Десять футов под килем, – нараспев доложил Ричард.
– Кинь лот еще раз! – велел Бартоломео плотнику.
– Десять футов под килем, – монотонно пропел Фодис.
– Вахта левого борта, подтяни грот! – скомандовал боцман. Пять молодцов бросились к брасам, но рей не сдвинулся с места. – Вахта правого борта, помоги! – прикрикнул Бартоломео.
– Господь сошел на землю к нам, – затянул матрос куплет рабочей песни.
– О! – прокричал боцман, подавая сигнал к рывку.
– Хвала тебе, Иисус! – подхватили десять глоток после ритмичного движения.
– Прошелся по воде, – продолжал запевала.
– О! – вновь выдохнул старший, и двадцать рук потянули канат, разворачивая рею на мачте.
– Хвала тебе, Иисус! – раздался дружный припев.
– Земля на горизонте! – вклинился в шанти звонкий мальчишеский голос из «вороньего гнезда».
– Круто идем, – покачал головой штурман.
– Зато каждая выемка видна, – возразил капитан.
– Восемь футов под килем – зычно доложил Фодис – Веревочку кидать?
– Лот, а не веревочка, доска дубовая! – пояснил Бартоломео.
