– Сколько у тебя людей? – спросил он, небрежно откидываясь.
– Тридцать восемь, – доложил баск, разглядывая знакомый плащ кормчего, прикрывавший кровать.
– Половина команды, – подсчитал Жуан.
– Из них дюжина больных, – сообщил Элькано. – Некоторые серьезно, прочих надо выдрать, чтобы скорее поправились.
– У меня тоже лодыри развелись, но обижать команду нельзя – взбунтуются.
– Верно.
– Моряки сами выбрали тебя командиром? – осторожно поинтересовался португалец.
– Больше некого, – вздохнул пилот, отворачиваясь от плаща. – Теперь я – кормчий, капитан, баталер и капеллан. Вчера вел службу.
– Нелегко, – покачал головой Карвальо.
– Где Хуан? – вспомнил Элькано о сыне кормчего. – Не вижу его вещей.
– Он живет в кубрике, – нехотя пояснил Жуан, – постигает морскую науку.
– Ищет маму?
– Да.
– У нас появилась течь. Мы не знаем, где находится пробоина.
– Это твои плохие новости?
– Да.
– Только этого не хватало!
– Откачиваем воду. Вероятно, проткнули обшивку в столкновении с балангами. В суматохе не заметили, – подмочили груз.
– Досадно.
– Одни мы не справимся, нужна помощь.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал Карвальо.
– У нас достаточно времени. Вряд ли туземцы бросятся в погоню. На кораблях мы неуязвимы.
– Нас можно сжечь, – Жуан кивнул в сторону открытого окна, где вдали на желтом песке зеленели пальмы. – Мы не знаем, какие тут индейцы, позволят ли починить корабли?
– Остров выглядит необитаемым, – произнес баск.
– Это тревожит меня. Если здесь есть дикари, то почему прячутся?
– Испугались, – предположил Хуан.
– Пока мы развлекались на Себу, весть о нас как о союзниках Хумабона разлетелась по архипелагу.
– Пошли людей на разведку, – посоветовал баск.
– Нет, – запротестовал Карвальо. – Только благодаря чуду нам удалось спастись. Я не желаю угодить в ловушку. Твои раны до сих пор кровоточат, – польстил товарищу.
– Из-за болезни я не участвовал в сражении на Мактане, – покраснел Хуан.
– Туземцы заманят нас в дебри и перебьют поодиночке, – продолжал Жуан. – Нельзя оставаться беспечными. Мы слишком дорого заплатили за глупости Фернандо и его шурина.
– О мертвых плохо не говорят, – напомнил баск.
Жуан осекся.
– Мы закончим их дело! – вдруг горячо воскликнул Карвальо. – Я прибыл вместе с ними в Испанию, дал клятву королю и выполню ее. Это мой священный долг! – объявил он, внимательно следя за Элькано.
Тот равнодушно разглядывал фрукты. За дверью послышались шаги. Она без стука распахнулась, в каюту вошел писарь.
– Жуан, – обратился Баррутиа к родственнику, – лодка с офицерами «Виктории» подплывает к «Тринидаду».
– В следующий раз не забудь постучать, – недовольно проворчал Карвальо. – Я беседую с капитаном «Консепсьона»!
– Простите, сеньор капитан-генерал, – стушевался писарь. – Я думал, вы пожелаете встретить их?
Карвальо нахмурился. Невысокого роста писарь с залысинами на лбу, бесцветными глазами и коротко стриженой бородой, послушно ждал. Баск впервые обратил на него внимание, смерил взглядом сутулую фигуру, заметил грубые короткие пальцы, глуповатую открытую улыбку на круглом лице.
– Я здесь приму офицеров, – решил командир.
Баррутиа радостно повернулся и быстро исчез, не закрыв за собою дверь. Разговор прервался. Собеседники прислушались к шуму волн за окном. Лодка мягко уткнулась в борт флагмана, раздались голоса моряков.
– Может, выйдем? – предложил Элькано, намереваясь подняться со стула.
Жуан жестом удержал его, пригласил принять участие в ожидаемом спектакле в качестве старого приятеля и сторонника. Тот понял, оба остались за столом.
