Сухо и по-деловому соглашаюсь, но неприятный холодок, что работать на Ханта будет сложнее, чем я себе представляла, пробегает по спине. Вздрагиваю от звука дверного звонка. Последние слова босса тонут в этой пронзительной трели. Впрочем, он, скорее всего, сказал «спасибо» или «доброй ночи».
Но пока иду к двери, всё размышляю, а знает ли Хант такие слова? В его духе было бы сказать: «и не забудь вернуть ключ на место» или «срочно». Но стоящий на пороге Глен напрочь выбивает из головы все мысли.
— Это же ты? — горят гневом его глаза. — Ты рассказала Йорну про инсайдерскую сделку?
— И тебе добрый вечер, Глен, — вскидываю подбородок. — Если бы это была я, то странно, что из всей кучи дерьма, что я для тебя делала, я выбрала именно это: жалкие намёки на шпионаж, доказать который затруднительно. Хотя кое-что незначительное я Йорну действительно сказала: где застать тебя за бранчем.
— Так и знал, что на Розовой аллее он нашёл меня с твоей подачи. А мне затирал, что тоже не мог пропустить цветение сакуры.
— А он умнее, чем кажется, — усмехаюсь в ответ.
— Я зайду? — оглядывается Глен суетливо.
— Нет, — и не думаю освобождать ему дорогу в свою квартиру.
В наш дом, который он осквернил своим адюльтером. И я совру, если скажу, что мне плевать. Нет, до сих пор мне обидно и больно. Я выкинула кровать, на которой они трахались. Бокалы, из которых пили. Даже ковёр, на котором валялись её вещи. Но выкинуть из своего сердца горечь, унижение и разочарование пока не смогла.
— Анна, нам надо поговорить, — нервно переступает Глен на крыльце и снова оглядывается, словно в этом спальном районе его кто-то преследует.
— Мне не надо. А ты потерял право пересекать порог этого дома, когда привёл сюда свою подружку.
7. 7. Анна
— Это было единственный раз. Всего один раз я привёл её в наш дом. Но так и знал, что ты будешь мстить, — ударяет Глен кулаком в косяк. — Знал, что не успокоишься на разводе.
— Мстить? — заставляю его отступить, закрывая за собой дверь, словно не хочу, чтобы кто-то внутри квартиры его услышал. Он вынужден спуститься на пару ступенек, и теперь не возвышается надо мной всей высотой своего баскетбольного роста. Наши глаза почти наравне. — Нет, Глен. Я подписала отказ от прав на твою компанию в обмен на уговор, что ты не будешь лезть к компании отца.
— Ты получила эту квартиру. А я больше не веду дела «Визерикуса».
— Да, их теперь ведут «Морган & Хант», но не с твоей ли подачи его пытается купить «Пайз»?
— Это закрытая информация.
— Ты, может быть, забыл, но это компания моего отца. И я точно знаю, что с ней происходит. Можно сказать, из первых рук.
— Да ладно, — лыбится он неожиданно. — Я сообщил об этом Моргану только в обед, когда он тыкал мне в нос инсайдерской сделкой и соглашением о не конкурировании. И он не должен был нести дурные новости твоему отцу до утра.
— Видимо, тебя только забыл спросить. Я пять минут назад говорила с отцом.
— Не-е-ет, — снова лыбится он и, вцепившись в поручень, пытается заглянуть в приоткрытую дверь из-за моего плеча. — С кем из них ты теперь спишь? С Йорном? Или с Эйвером? Нет, Эйвер для тебя слишком хорош да и вряд ли поведётся снова. Один раз он тебя уже послал. Сомневаюсь, что ты стала умолять его о втором шансе.
— Что? — не верю я своим ушам.
— А ты думала я не в курсе? Думала, за пять лет нашего брака не замечу твою им одержимость? Надеялась, не разузнаю о той безобразной сцене, что ты ему устроила? И к кому сейчас ты побежала в первую очередь, не успело остыть супружеское ложе? Разве не к Ханту?
