В крошечном кафе было тепло, уютно и вкусно пахло выпечкой. В такие моменты ещё сильнее хотелось остаться. А что? Устроилась бы помощницей адвоката в компанию, где работал Уилл, почему нет? У них тут такие красивые карандаши! Длинные, чёрные, острые, как кинжалы, с мягким ластиком на конце, стирающим чисто, без разводов. Может, сами феи делают их, из собственных палочек?
Мысль развеселила. Я и не заметила, как дошла до дома, где снимала крошечную комнатку под самой крышей. Компания отца Уилла, взяв под крыло, ссудила небольшую сумму — теперь буду возвращать с зарплаты горничной. Денег как раз хватило на одежду, еду и вот эту комнатушку.
Часть денег я уже отдала — выучилась печатать на допотопной, тугой машинке, что не шла ни в какое сравнение с теми же карандашами! Проклятые отражения. То ли дело мягкая клавиатура любимого ноута или компа на работе. Печатать я любила, и как выяснилось, подобные навыки в Дан-Лане ценились высоко. Я даже пыталась изобрести замазку (чтобы из-за одной буквы не перепечатывать весь лист), но пока, увы, безуспешно — краска осыпалась.
И всё же я не сдавалась, помня американскую историю о домохозяйке, ставшей миллионершей. Домохозяйка из меня никудышная, что правда, то правда, но я была одним из ведущих топ-менеджеров крупной клининговой компании! Отвечала за поставки, работу с клиентами. Если бы замазка удалась, уж я сумела бы наладить бизнес! Однако подобные мечты придётся отложить до лучших времён. Вот получу документы, стану подданной королевы Витты Мудрой без поражения в правах со всеми соответствующими документами, а там посмотрим. Может, уговорю какую-нибудь фею помочь придать замазке эластичности, чтобы...
— Хрюк!
Я уже поднималась по узкой, тёмной лестнице, когда мне показалось, что... Да нет. Быть не может!
Итак, о чём это я? Ах, да. В общем, всё идёт по плану. Жива, почти устроена. Ещё немного и раздам долги. Всё, как у людей — неважно, в каком из миров. Но горничной-то почему?
На горестный вздох мне ответила... сумка сочувственным хрюком!
Я подпрыгнула, с трудом подавив вскрик — на шум тут же явится мадам Кларсон! Карлсончик, чтоб её... Мерзкая любопытная старуха везде совала свой нос и «стучала» всем, от журналистов до констебля!
Не знаю, приплачивали ей или она так, из любви к искусству, но как только я это поняла, тут же стала приличной, воспитанной барышней. Из безудержного кутежа и вредных привычек — одно пирожное в неделю и прогулки по городу.
— Хрю, — снова отозвалась сумка.
Я протянула к застёжке дрожащие руки и...
— Ты?!
— Я, кто ж ещё?
Это был он! Поросёнок-оживший-парик.
— Ты... Что? Что ты такое?
— Я откуда знаю? Сама наколдовала, — огрызнулись со дна сумочки.
— Я думала, ты... исчезло.
— Верно подмечено... С такими-то ушами я — оно! О чём только думала, ведьма проклятая?
— Что? — ещё не хватало, чтобы этот... кудлатый хрюк мне замечания делал! — Я — ведьма? Да у меня нет никакой магии! Нет — ясно?
Минипиг (а это был точно, он, только вместо ушек — растрёпанные букли парика) выскочил из сумки. Существо это было настолько потешное, что я, как ни злилась, не могла удержаться от смеха.
Дверь за спиной скрипнула.
— С кем это вы, милочка, разговариваете? — крысиный вздёрнутый нос пролез в щёлку.
— Здесь никого нет, — я отвечала спокойно, уверенно, краем глаза следя за тем, как поросёнок скрылся за шторой (а я ещё расстраивалась, что занавески в комнате — грязно-розового цвета!). — Я не разговаривала, мадам Кларсон. Мне не с кем. С вами всё в порядке?
