— А! — квартирная хозяйка, ворвавшись в комнату, рванула дверцу шкафа. Та, жалобно скрипнув, повисла на одной петле.
Это она зря — рухлядь моей комнаты требовала к себе трепетного обращения. В шкафу ожидаемо никого не оказалось.
— Где? — посмотрела на меня хозяйка.
— Понятия не имею, — я пожала плечами. — Может, под кроватью?
Кларсон, ухмыльнувшись, полезла под кровать.
— Окно? — с надеждой пробормотала старуха, чихнув от пыли.
— По-вашему, мой гость — фей? Что ж, это идея. Любовник, пока вы пытаетесь обвинить меня в непристойном поведении, преспокойно порхает поодаль. Вот вы уйдёте, я распахну окно и...
Мадам Кларсон меня не слушала, она уже летела к окну! Сердце замерло. Там, за шторой...
Старуха распахнула форточку, ветер поднял грязно-розовый парус, и... под ноги моей мучительнице выкатился судейский парик!
— Ага!
— Приобрела по очень, очень выгодной цене! Мне кажется, в нём я выгляжу моложе.
— Безвкусица! — заявила мадам Кларсон, пнув парик ногой. — Но что-то же было?
— Вам показалось — только и всего.
Слышать голоса — плохо даже в мире отражений. Всё, что выбивалось из нормы, строго каралось законом. Видимо, жителям магических миров попросту ничего другого не оставалось — попробуй соблюдать порядок, когда по улицам разгуливают самые настоящие феи, а из сумок выскакивают поросята!
— Я пойду, — прошептала обескураженная хозяйка.
— Спокойной ночи, мадам Кларсон.
Как только дверь в каморку закрылась, парик тут же обернулся знакомым свинтусом. Я поднесла палец к губам, намекая, что разговаривать нельзя — Кларсон будет стоять под дверью ещё долго.
— Голодный? — написала я на бумаге мягким карандашом.
Поросёнок качнул головой — от растрёпанной букли отделился волос и медленно поплыл к моему лицу. Тихий щелчок — и в воздухе заискрились слова:
— Ем магию.
— Лоточек?
Обиженный взгляд.
— Не надо? — упорствовала я.
— НЕТ! — взорвался в комнате настоящий фейерверк.
— Ладно, прости. Как тебя зовут?
Сразу несколько волосков заплясали в воздухе:
Бенджамин Ульрих Клементий Лаврентий Ясновидящий.
...
На вокзал мы прибыли заранее: показаться представителю суда, к которому меня первым делом потащил Уилл. Мы раскланялись. Господин в сером сюртуке со скучающим лицом проверил браслет, вручил билет, кивнул и удалился, будто его и не было.
Я вздохнула с облегчением. Посмотрела, на месте ли чемодан. Незаметно сунула руку в саквояж — погладить Буклю. Мы с поросёнком пререкались до утра. Пришлось соврать, что в моём мире «аббревиатурой» именуют только очень, очень знатных и важных особ. На самом деле я почти не лукавила — судите сами: РФ, МК, РАН, я уже не говорю про Газпром...
Так «Бенджамин Ульрих Клементий Лаврентий Ясновидящий» превратился в «Буклю».
Букля — фамильяр. Если верить розовому чуду (а я бы не стала этого делать), он — из старинного рода Ясновидящих помощников ведьм и колдуний. Поживём — увидим. Сомневаюсь, что я — ведьма, но Букля был абсолютно уверен в том, что ведьмой (колдуньей) считается та, что обладает магией, если она, конечно, не фея. И если рассматривать сложившуюся ситуацию с этой точки зрения, то...
— Вот она!
— Энн, какие ощущения после суда?
— Проявление магии, которое мы все видели — ваша реакция на явную несправедливость?
— Вы знаете, где сейчас парик лорда Говарда?
— Парик хрюкал — вы это подтверждаете?
— Возможно, вы лишь заставили присутствующих в это поверить?
