Вставляю, говорю заклинание, открываю и замираю.
Апартаменты скромные, но уютненько и со вкусом. Всё остальное легко исправить с помощью парочки взмахов волшебной палочкой.
Например, уложить на кровать мои любимые облачные перины — нет ничего мягче. Это тут же доказывает Мурчелло, который с радостным мявом ныряет в пух. Уже через пару минут он громко и счастливо храпит.
Вот и пусть, а я пока схожу в ванну. Даже феям следует помнить о гигиене. Особенно в местах, где нельзя искупаться в лунном свете.
Разнеженная и отдохнувшая возвращаюсь в комнату с намерением сделать себе лимонад и вытянуться на тахте с книгой (люблю читать и ничего не могу с собой поделать!), но натыкаюсь на молоденькую девушку, увлечённую уборкой моей комнаты и что-то напевающую.
Везёт мне на девчонок, будто родившихся со шваброй.
Одета она в серое платье и белый передник. Отчего рыжий пушистый хвост выделяется особенно ярко.
Стоп! Хвост?!
А вон и ушки с кисточками торчат из копны рыжевато-золотых локонов.
— Так ты и есть белочка?
— Ой! — она вскрикивает, оглядывается и роняет щётку для пыли. — Простите, — пищит. Голосок у неё нежный-нежный. — Думала, успею. А вы уже въехали. Но я скоро-скоро. Поверьте, я расторопная белочка, просто мяв-кун отвлёк. Ректор Хмурус сказал, я должна его защекотать. Вот.
— Не переживай, — улыбаюсь ей и указываю на место рядом с собой. — Лучше иди сюда. Давай поговорим.
Она охотно оставляет щётку и тряпку, (видимо, хоть и старательная, а работу эту не очень любит) и послушно опускается на тахту возле меня.
— Айсель, — говорю и протягиваю руку.
— Ляна, — отвечает она и пожимает мою.
— Вот и будем знакомы. Мне кажется, ты очень славная.
— А вы — совсем не похожи на фею. Вернее, нет, вы красивая и крылышки у вас чудесные, так и искрятся. Но вы другая, вроде моей бабушки. А та была очень мудрой белкой.
«Мудрая белка» — так меня ещё никто не называл!
— Та фея, которую ты встречала, — а ты ведь уже встречала фей? — Ляна кивает: — какой она была?
— Крохотной, вот такой, — Ляна показывает размер на пальцах. — Не то, что вы. Вы — крупная фея.
К сожалению, я уже успеваю наколдовать себе лимонад и сейчас давлюсь им, кашляю и неприлично разбрызгиваю ароматную жидкость.
Ведь я — не крупнее самой Ляны, а она — хрупка и миниатюрна.
— Нет-нет, — поспешно исправляется моя собеседница, — вы очень изящная, — бурчит себе под нос: — Кажется, так это называется? — И опять ко мне: — Просто та фея была совсем крохой, а вы — как человек. Вот!
Улыбаюсь:
— Ты, наверное, встретилась с лунной или цветочной феей. Они обычно маленькие. Рождаются из бутонов. Но вредные.
— Точно, именно так! — охотно соглашается она. — Та была самая-самая вреднючая! Это она сделала меня странной!
— Наколдовала тебе хвостик и ушки?
— Что вы! — Ляна с каким-то даже суеверным страхом хватается за свои милые ушки. — Ушки и хвостик у меня были всегда. Она наколдовала мне ноги! Ну... и всё остальное, — косится на свою весьма соблазнительную грудь.
— Ты чудо, Ляна! — ставлю стакан с лимонадом на туалетный столик и треплю её по волосам.
Она млеет, а потом вздыхает:
— Хрясь тоже так говорит.
— Хрясь — тролль?
— Угу! Громадный! — но руки, почему-то, разводит в стороны, будто старается объять необъятное.
— Он выслеживал тебя, там, возле академии. Притворялся камнем.
Ляна опускает голову и вздыхает ещё тоскливее:
— Он может, — вскидываясь, с энтузиазмом и горящими глазами: — Хрясь очень хороший и меня любит. Но совсем невыносимый. Нет, я конечно пыталась. Каждый день, с утра выносить ему мозг, но ничего. Только закаменеет весь, и хоть что с ним делай. Эх! А я ведь тоже его люблю! Но пришлось уйти. Даже убежать!
