Кошка тут же забралась ко мне на колени, и я вцепилась в неё, прижимая к груди, словно она могла меня защитить – от убийц на пристани, от воспоминаний… Пальцы мои коснулись мягкого ошейника с подвеской. Подвеска в виде птички?.. Неужели, это моя рыжая попутчица со «Звезды морей»?..
Тем временем хрипы прекратились, перейдя в надсадный кашель, а потом лодочник с обидой произнес – уже без заискивания и язвительности:
- Зачем вы так? Чуть не придушили! Уже и пошутить нельзя!
- Я тоже пошутил, - добродушно рыкнул в ответ мужчина, пересчитывая мешки.
Снег всё усиливался. Он падал и таял на моём лице, на волосах, пальто стало тяжелым и влажным. Я обнимала кошку и молилась, чтобы контрабандисты скорее закончили свои грязные делишки и разбежались по крысиным норам.
- В следующий раз - как обычно, - сказал мужчина лодочнику.
- Я своё дело знаю, - хвастливо ответил тот и спросил словно невзначай: - Служанку-то нашли? А то я бы вам свою племянницу привёл – расторопная девица. Работящая и хорошенькая… И послушная…
- Обойдусь, - отрезал мужчина.
Зазвенели монеты, потом раздалось бормотание – кто-то пересчитывал деньги, долго, сбиваясь и начиная снова.
Это тоже произвело впечатление – то, что покупатель не торговался, хотя сумма была очень немаленькая. Но, учитывая аристократическую приставку «де» к фамилии, мужчина, приобретавший перец, принадлежал к высшему сословию. Для таких триста солидов – сумма, которую проигрывают за вечер в карты. Только зачем бы ему тогда промышлять контрабандой, рискуя положением и состоянием?.. Впрочем, может, всё дело было в порочной натуре. Недаром ведь фамилия контрабандиста была Синд. Грех – вот что она означала. Вряд ли кого-то из его предков назвали так случайно.
Наконец, бормотанье закончилось, и лодочник удовлетворенно крякнул:
- Всё, до последнего солида, - важно сказал он. – Люблю иметь с вами дело, господин де Си… Хе-хе, простите. Но про племянницу всё-таки подумайте.
- Не нуждаюсь, - мужчина на пристани закинул мешки на спину – все шесть сразу. – Я написал в монастырь Святой Клятвы, они пришлют воспитанницу. По-настоящему работящую и послушную.
Последнее слово он выделил голосом особо. Как будто в послушании было что-то плохое.
- Так когда она ещё приедет, - не сдавался лодочник, - а помощница госпоже Боните нужна сейчас.
- К новому году точно доберётся, - мужчина говорил, как рубил. – Бонита справится.
- Как знаете, - сказал лодочник, а потом раздался плеск весла.
Мужчина с мешками пересек набережную, торопясь скрыться в переулке между домами, но в последний момент замедлил шаг, чтобы поднять упавшую шапку и поправить мешки. Небо было черным, но от снега исходило мягкое свечение, и я разглядела лицо контрабандиста. Я не ошиблась, сравнив его голос со львиным рыком – мужчина и внешне походил на льва. От него исходило ощущение силы, спокойной уверенности, без капли хитрой изворотливости. Высокий, широкоплечий, крепкого сложения, он шел очень легко, с настоящей кошачьей гибкостью, хотя и нёс тяжелые мешки. Волосы у него были светлыми, почти белыми, и сбегали на плечи непокорными прядями – пышные, как львиная грива. А выражение лица, как и положено царю зверей – отстраненное, мрачно-равнодушное. У мужчины были высокий лоб, немного тяжеловатый подбородок, и прямой породистый нос, какой чеканят на монетах, чтобы придать действующему правителю по-настоящему величественный вид.
