– Ну и где ты… вы сегодня проснуться думаете? С таким-то началом дня, – кивнул он на сумку. Мужик улыбнулся:
– Вы, молодой человек, сами-то уверены, что завтра проснетесь там, где хотели бы?
Он поднялся, поправил шляпу, взял с лавочки сумку и неспешно зашагал в сторону центра. «На сегодня уже перебор», – глядя ему вслед, подумал Павел.
Куда идти и что делать, Павел не знал. В голове было пусто. Как и в желудке. Внезапно накатило чувство голода. Вспомнив, что так ничего и не поел с утра, он машинально сунул руку в карман и, не нащупав бумажника, скис. Понятие «деньги», как и «смартфон», как и многое другое, для него теперь не существовало, и это пока не укладывалось в голове. За школой, рядом со стадионом, располагался дом быта со столовкой и отдельным входом «Кулинария». Иногда, скопив немного мелочи, они после уроков забегали туда, брали пирожное «картошка» за 22 копейки и, если хватало, молочный коктейль, взбитый тут же, в огромной железной кружке, на чудовищно орущей машине и разлитый по граненым стаканам. Медленно и молча, наслаждаясь божественным вкусом, они уплетали деликатес тут же у прилавка, упиваясь своей, такой редкой, самостоятельностью и независимостью от школьных обедов и мамкиных «Иди кушать».
«С самостоятельностью и независимостью в ближайшее время, видимо, будут проблемы», – подумал Павел. Воспоминание о «картошке» окончательно разбудило желудок. Детскому организму было плевать на переживания вселившегося в него старого дурака, он хотел есть. «Дойти до мамы, попросить денег?» – магазин «Светлана», где она работала, был в пяти минутах. Не вариант. Идти домой – Андрюшка вечером ей расскажет, что Паша школу прогулял. Будут вопросы. Их, по ходу, и так не избежать, учитывая сегодняшний инцидент, но они будут завтра. «А завтра, вполне возможно, я проснусь. Дома», – Павел взял портфель и поплелся в сторону центра.
Аллея упиралась в площадь. Перейдя совершенно свободный от автомобильного движения перекресток, он вышел на открытое асфальтированное пространство перед огромным зданием ДК. Дом культуры в лучших традициях советского зодчества, с колоннами, нависающим над входом бетонным козырьком и надписью большими буквами – «Энергетик». Справа стояло трехэтажное здание администрации – горисполком. Красный флаг с серпом и молотом на крыше, Ленин на постаменте. От красного рябило в глазах. Им было затянуто все вокруг. Флаги, транспаранты с надписями «Партия и народ едины». И никакой рекламы. Вместо нее стояли огромные щиты, затянутые стеклом, с похожими на паспортные фотографиями людей. «Доска почета», – вспомнил Павел, вглядываясь в длинные пояснения под ними. Слева располагался универсам. Каждый день он ходил туда за хлебом, который объедал по дороге домой. Булка всегда была свежей и пахла так, что удержаться было невозможно. От этих воспоминаний рот наполнился слюной, а в животе заурчало.
– Парень, ты почему не в школе? – раздался голос за спиной рассматривающего магазин Павла. «Заебали…» – он медленно обернулся. Перед ним, глядя на него, как на насравшую посреди тротуара собаку, стоял Дядя Степа. Высоченный милиционер. В сером, перетянутом белым пластмассовым ремнем кителе, отглаженных, заправленных в начищенные сапоги брюках и фуражке с красным околышем и кокардой.
– Здрасте, – промямлил Павел.
– Почему не в школе? – спокойно переспросил милиционер. – Прогуливаешь? Время – двенадцати нет еще. Во вторую смену только младшие классы, так что давай рассказывай. Начудил? Выгнали?
