- В каких-нибудь подмосковных парках – вряд ли. А в настоящей дикой природе встречается кое-что и покрасивее. Люди в городах привыкли к срезанным заранее цветам, собранным по ранжиру и продающимся в магазинах. Но для меня такие цветы – невольники. Выращенные только для того, чтобы быть срезанными. Печальная судьба.
- Но вы тоже сорвали эти.
- Да. Но погибнуть свободным все же лучше, чем в неволе. Ни разу не почувствовав дуновения свежего ветра.
Фиалка задумалась. Он улыбнулся и снова взялся за топор.
- Проголодались?
Только услышав вопрос, Фиалка поняла, насколько голодна, и кивнула. Запах кофе внезапно только обострил её чувство голода.
Герман улыбнулся.
- Дайте мне ещё час, и вы попробуете самую вкусную зайчатину на свете. Гарантирую. А пока пейте кофе и набирайтесь аппетита.
Он занес топор и над поляной раздался звонкий звук металла, врезающегося в дерево.
Молодой мужчина с черными волосами, коротко остриженными по-военному, нервно прихлебывал кофе из белой керамической чашки, сидя в «Шоколаднице». Пальцы свободной руки, лежавшей на столе, время от времени отстукивали нервную барабанную дробь.
Мужчина посмотрел на часы. Тот, кого он ждал, опаздывал. А это означало только одно – он в опале. Старейшина может выразить недовольство одним своим опозданием на несколько минут, потому что для Старейшины опоздание – это неуважение прежде всего к себе самому.
Наконец, в дверях кафе показалась высокая фигура в неизменных коричневом пиджаке и черной водолазке. Посетитель огляделся, увидел ожидающего его мужчину и не торопясь подошел. Без приглашения и приветствия присев за столик, он подозвал официанта и сделал заказ.
- Ты облажался, Грач, - сказал пришедший брюнету. – Не смотря на всю свою хитрожопость, ты облажался.
- Это ещё не доказано, - возразил мужчина, названный Грачом. Кулон с волчьим клыком, висевший на его крепкой шее, качнулся в распахнутом вороте рубашки, когда Грач слегка наклонился вперед.
- Какие тебе нужны доказательства? – недовольно удивился собеседник, которому на вид было около пятидесяти лет, тем не менее, его фигура дышала силой, а лицо с живыми глазами выдавало человека энергичного. Сколько на самом деле лет Старейшине, Грач мог только предполагать. – Группа доложила об уничтожении гнезда оборотней, о гибели невинных, а потом внезапно перестала выходить на связь.
- Да, но мой план по зачистке силами третьей стороны сработал! – негромко сказал Грач.
- Ты облажался. Мы оба облажались. И причем удивительно, недопустимо глупо!
- Я забыл о том, что частники, нанятые отцом одной из жертв, не будут вооружены серебряными пулями и не будут знать, что воюют с оборотнями. Мне нужно было послать больше охотников. Больше, чем пару.
- Именно. А я, старый дурак, санкционировал все это дело.
- Но у нас есть оправдание, Старейшина! – не сдавался Грач. – Соотношение потерь. Оборотней уничтожено не меньше трех десятков! А охотников, если группа не выйдет все же на связь, двое.
- А невинные? – рявкнул шепотом Старейшина. – Заложники оборотней, полицейские. Полицейские! А если будет расследование, а оно непременно будет проведено, и найдут тела охотников?
- И что будет? – неожиданно спокойно отозвался Грач. – Вот что будет? На их руках найдут татуировки? Мало ли людей набивает себе сейчас всякую ерунду?
- Идентичные татуировки! – резко поправил Старейшина. - У людей, идентично вооруженных и экипированных. И не особо привычно экипированных для гражданских лиц. А это уже расследование деятельности ОПГ! Могут выйти на Орден! Ты понимаешь это?
