Читать онлайн Стелла Луст - Фиалка. Зов сердца.



1. Глава 1

Фиалка медленно открыла глаза и некоторое время соображала, где находится. Наконец, память распаковала и костер, и встречу с незнакомцем, представившимся Германом, и теплый спальник, в который она была завернута.  

Некоторое время бездумно смотрела вверх, в темноту, прислушиваясь к постепенно возвращающимся ощущениям. Вокруг по-прежнему царил полумрак. За полотняными стенками палатки шумел дождь и лес. Звуки доносили ощущение тревоги. Фиалка поняла, что боится леса. И темноты. Капли с глухим стуком падали на чехол, иногда целыми гроздьями, но уже было ясно, что дождь стихает. Фиалка помнила, что у костра дождя не было, значит, он успел пойти уже потом, когда она отключилась у костра, разморенная теплом. Как она попала в палатку? Видимо, этот Герман принес её. Глаза девушки в полумраке испуганно расширились. Она одна, посреди леса, в палатке неизвестного мужчины!

Рядом раздался приглушенный храп. Фиалка испуганно повернула голову. Нет, в палатке с неизвестным мужчиной! Она машинально дернулась было, но сразу замерла. Бояться же было нечего. Её спасли, обогрели, перевязали – она потрогала плотную повязку на руке, которая, словно только этого и ждала, сразу начала немного беспокоить – и уложили спать.

Девушка откинулась на надувную походную подушку и глубоко вздохнула. Мужчина рядом пошевелился во сне, пробормотал что-то вроде «Мира», перевернулся на другой бок в своем спальнике и снова затих. Фиалка покосилась в его сторону, но ничего не смогла разглядеть. Вздрогнув от очередной очереди капель, сброшенных ветром с ближайшего дерева, она попыталась поудобнее устроиться на жестком лежаке и вдруг у неё возникло стойкое ощущение, что нечасто в своей жизни она спала на твердом. Она не знала, откуда взялось это ощущение, которое появилось и пропало.

Фиалка снова вздохнула, закрыла глаза и провалилась в сон.

 

Разбудило её пение птиц. Такое громкое, какого она никогда не слышала. Ну, или была уверена, что не слышала. Некоторое время она наслаждалась голосами природы, потом вдруг поняла, что она в палатке одна. Фиалка села и огляделась. Спальники, мужская рубашка, куртка, тяжелые походные ботинки, в углу палатки – рюкзак и чехол, видимо с ружьем. У неё в ногах, на свободном от спальника пространстве, стояли женские кроссовки, на которые была аккуратно сложена стопочка одежды. От неё ощутимо пахло костром. Запоздало сообразив, что лежит в спальнике совершенно голая, Фиалка страшно смутилась. То есть Герман мало того, что принес её сюда, так ещё и видел обнаженной?

Сгорая от стыда, девушка потянулась, хрустнув суставами и поморщившись от боли в потревоженной руке. Осмотрела повязку и увидела на ней темно-коричневое пятнышко засохшей крови. Нахмурившись и разглядывая рану, она усиленно пыталась вспомнить обстоятельства, при которых она была получена, но не вспомнила.

Из-за стенок палатки донесся размеренный стук. Звуки были знакомыми, но так, что Фиалка поняла, что скорее всего никогда не слышала их воочую. Заинтересованная, она торопливо оделась, расстегнула молнию клапана и на четвереньках выползла из палатки.    

Первым, что она увидела, была потрясающей красоты обнаженная мужская спина.

Не огромная, с гипертрофированными буграми мышц, но такая, которая почему-то сразу навевала мысли об абсолютном здоровье и силе её обладателя. В тот момент, когда Фиалка взглянула на неё впервые, мужчина поднял руку и в ней блеснуло лезвие топорика. Рука резко опустилась, и послышался тот самый стук. Он просто рубил дрова. Но Фиалка почему-то была уверена, что никогда не видела этого процесса вживую, и удивилась.

Палатка стояла на краю небольшой поляны, окруженной высокими замшелыми елями и соснами. Два дерева когда-то упали по какой-то причине, пересекая поляну почти параллельными друг другу стволами. Влажную кору покрывал плотный и даже издалека мягкий ковер ярко-зеленого мха. Между стволами был устроен костер, над невысоким пламенем, из которого в небо сочился тонкий дымок, на металлической треноге висел маленький металлический котелок, издававший дивный запах кофе.

                           Мужчина снова занес руку с топориком, и девушка поняла, что, склонив голову набок, любуется отточенностью его движений и игрой мышц под бледной кожей, покрытой многочисленными веснушками. Было просто приятно наблюдать за человеком, занятым физической работой, которой он занимался с явным знанием дела.

Герман, а Фиалка поняла, что это именно он, по коротким вьющимся и огненно-рыжим волосам, был одет только в походные брюки цвета хаки, штанины которых были завернуты до середины икр. Шагнув на коленях наружу из палатки, Фиалка тут же поняла такую предосторожность. Её колено и ладонь коснулись мокрой после дождя травы и моментально промокли. Девушке почему-то стало стыдно. Ей только недавно высушили одежду, а она намочила её в первую же минуту. Торопливо поднявшись на ноги, она оглядела блестевшие многочисленными каплями ярко-зеленые травинки и поняла, что, как только она сделает по ним хотя бы пару шагов, её кроссовки вымокнут насквозь. Поэтому, после недолгого размышления она вернулась в палатку, решительно расшнуровала и сняла обувь и завернула джинсы по примеру Германа. Потом снова вышла наружу.

Мокрая трава обняла стопы влажной прохладой. Это было неожиданно приятно. Хотя очередное ощущение, что это происходит с ней впервые, снова навалилось на Фиалку. Укалываясь о павшую хвою и какие-то невидимые в траве веточки, Фиалка пошла к трудившемуся мужчине.

Когда до него оставалось пяток шагов, Герман неожиданно обернулся к ней всем телом. На его рыжебородом лице расплылась прямо-таки чарующая улыбка. Фиалка снова, как ночью, поневоле ответила улыбкой. Что-то в его внешности настолько располагало, что она не могла удержаться.

- Доброе утро.

- Здравствуйте, Герман.

- Как спалось? Я не очень громко храпел?

- Храпел?

- Ну, - он чуть смущенно пожал плечами, - те мои друзья, с которыми мне довелось ночевать в пределах досягаемости, до сих пор со мной разговаривают, но тем не менее… Вам нужно было отдохнуть, а я мог помешать.

- Я прекрасно выспалась, - заверила его Фиалка и поняла, что ничуть не покривила душой. Она действительно чувствовала себя удивительно отдохнувшей.

- Это замечательно.

Герман кивнул на разбросанные вокруг щепы.

- Все промокло. Сухое дерево для костра приходится добывать из самой сердцевины.

- Вы, я вижу, большой в этом мастак, - польстила Фиалка.

Герман не стал ломаться.

- Да, в детстве и молодости я частенько ходил в походы. Люблю природу. – Он указал на свои босые ноги. - Я за максимальную естественность. Если бы не присутствие дамы, на мне не было бы даже штанов.

Фиалка рассмеялась.

- А я думала, это из практичности. – Она приподняла ногу, демонстрируя босую ступню. – Как у меня.

Герман улыбнулся.

- Вы явно городская. Посмотрите, какая нежная подошва. Относительно свежие ссадины - это ещё не показатель. – Он посмотрел на неё, и Фиалка увидела то, что не заметила ночью у костра. Радужки его глаз были удивительного рыжевато-медного оттенка, что невероятно гармонировало с рыжими волосами, рыжей бородой, бровями и усыпанным веснушками лицом. Она пришла к выводу, что вряд ли можно было бы быть более рыжим, чем Герман. – Так что теперь прислушайтесь к себе и скажите мне, что вы почувствовали, пройдя от палатки до стоянки.

Фиалка снова мягко рассмеялась.

- Сырость.

- Нет-нет! – Он покачал головой. – Потом ударом вогнал топор в бревно, шагнул к ней и взял за руки. Фиалка почувствовала прикосновение к запястьям, и первым её намерением было отнять руки. Странное чувство опасности появилось и пропало. Пальцы Германа были сильными и одновременно нежными. – Давайте по-другому. Закройте глаза.

Фиалка пару секунд вглядывалась в странные глаза этого странного человека, потом послушно опустила веки.

- Попробуйте вспомнить ещё раз. Говорите просто, что именно чувствовали. Вот вы снимаете кроссовки, и ваши ноги облетает утренний холодок, ощущение прохлады проносится мимолетно от пальцев вверх, до колен. Мурашки?

- Мурашки, - подтвердила Фиалка, улыбнувшись.

- Вы делаете шаг – под ногами прохлада пола палатки, следующий шаг наружу…

- Мягкость, - сказала Фиалка, вспоминая, - мягкость травы. Я словно наступила на пушистый ковер.

- Так, - подбодрил Герман, - вспоминайте, вспоминайте.

Темнота перед глазами Фиалки наполнилась образами. Словно кинематографическая камера делала облет её, выходящей из палатки, то отдаляясь и взлетая над ней – и тогда она видела себя сверху, себя, неровный квадрат палатки, поляну с разбросанной почти белой щепой и стоявшего с топором Германа – то спускающейся с приближением к самым ногам.

- Я чувствую, как с потревоженных травинок падают капли. Еле ощутимый перестук по коже. Чувствую покалывание чего-то твердого, скрытого в траве. Эти уколы словно врывающиеся в плавную мелодию резкие ноты. Но это не неприятно, скорее чувственно, как наступить на массажный иппликатор. Сначала легкая тупая боль, потом удовольствие. – Фиалка успела удивиться тому, что помнит ощущения от массажного иппликатора.

- Отлично.

- Мои ноги мокрые, но это скорее приятно, чем дискомфорт. Когда я делаю шаг, травинки гладят мою ногу, словно нехотя сбегают с неё, как струйки воды. Земля пружинит под ногами.

- Это верно.

- Я слышу пение птиц. Очень громкое. Мне кажется, что краем уха я слышу её очень-очень отдаленные раскаты грома. Воздух удивительно свежий после дождя. Ещё прохладно, но на лицо падают лучи солнца, и на коже пятна тепла…

Герман молчал, и Фиалка медленно открыла глаза. Удивленно посмотрела в его смеющиеся глаза.

- Обалдеть.

- Да, - сказал он, - действительно обалдеть. Вы прямо поэтесса.

Фиалка смущенно улыбнулась.

- Это потрясающе! Я столько всего вспомнила, просто подумав о шести шагах босиком.

- Природа! – значительно сказал Герман. Потом поднял голову и оглядел кроны деревьев. – Порой, вырвавшись из города, попадаешь в совершенно иной мир. И именно здесь, вот в таких лесах, понимаешь, насколько человек оторвался от природы. И насколько наши социальные и вообще цивилизованные навыки становятся ненужными для жизни и являются чем-то наносным.

- Ну, мы ведь живем в городах, - возразила Фиалка. - В городах без социальных навыков никуда. Дикарь из леса там бы не выжил. Маугли какой-нибудь. Да и что касается цивилизации. Вы же не колотите по дереву голыми руками, а используете топор.

- Туше, - улыбнулся Герман. Потом посмотрел на неё с интересом. – Ловко вы меня уделали.

Девушка пожала плечами.

- Это все только болтовня. Я бы и дня не продержалась в лесу, наверное. У меня ощущение, что я тут настолько чужая, насколько это вообще возможно.

- Человек частенько не знает своих истинных возможностей, - сказал рыжий. – Только попав в экстремальные условия или ситуацию мы узнаем, кто мы есть.

Фиалка слушала его и в ней зарождалась уверенность, что он говорит о ней самой.

- Вот взять, к примеру, вас, - продолжал Герман, словно подслушав её мысли, - вы явно не из диких лесов. Но ваша рана явно от огнестрельного оружия. Пуля прошла вскользь, только дернула кожу глубоко.

Он внимательно смотрел на неё.

- Вы ничего не хотите мне рассказать?

Фиалка медленно покачала головой.

- Я сказала правду. Я ничего не помню до того момента, когда пришла в себя у костра.