– Я хочу сказать только то, что сказала, – равнодушно перебила Уланова; её губы дрогнули так, будто она хотела заплакать. – Олег – это зона моей ответственности.
Казалось, его раздражение играло ей на руку.
Чем больше глупостей позволял себе он, тем солиднее вела себя она.
– Тебе нравится с ним общаться? – выпалил Свят; внутри этот вопрос звучал как всхлип – а наружу вырвался, как рычание. – Просто нравится, да?!
Уланова не ответила – но и не отвела глаза.
Десять секунд… Двадцать… Тридцать…
Волосы на её макушке медленно колыхались от ветра – теперь ленивого.
– Я обещаю, что осажу его, если он перейдёт грань, – закусив нижнюю губу, негромко сказала она. – Обещаю. Мы будем просто общаться – и только.
Внутри что-то завыло и загремело. Она не ответила на вопрос, нравится ли ей с ним общаться, но её тон уже говорил: «Разговор окончен». Окончен на самом пике!
Она не боится меня потерять. Не боится, дьявол её забери! Ей всё равно!
– Порой и правда кажется, что ей всё равно, – проговорил Судья, сжавшись под укоризненным взглядом Интуиции. – Что ей абсолютно не важно его одобрение.
– А почему ей должно быть важно его одобрение? – поинтересовался Прокурор, полируя безупречные ногти. – Ей важнее своё. Ещё скажите, что не это его подкупило.
Разглядывая испуганно-властные голубые глаза, Свят беспомощно ощупывал нервами сосущую пустоту в зоне оперативных аргументов.
Марина бы уже губы в кровь стёрла потоком оправданий. А ей и правда всё равно.
– Колупаешь ей мозг, а Петренко-то уже снежки лепит, – едко напомнил Прокурор, оценивая ноготь среднего пальца. – Забыл, почему она ушла от своего кретина?
Когда они все уже исчезнут с лица земли. Чёртовы уроды.
Ревность медленно перетекала в ядовитую мстительность и обратно. Он мог бы, конечно, завести себе тёлку, с которой тоже можно «просто общаться – и только»…
Вот только что-то подсказывало, что игрой в куклы чёртову Уланову не напугать.
– Ты доверяешь мне? – в упор спросила Вера, вскинув левую бровь.
Нет, вроде ей не совсем всё равно.
– Доверяю, – хмуро отозвался он, прицельно выждав паузу.
А что ещё мне остаётся?
Словно теперь действительно поставив точку, Вера удовлетворённо кивнула, обхватила ногами его талию и погладила его по груди; хлопок вчера постиранной рубашки еле слышно зашелестел.
– Ты очень важен для меня, – прошептала Вера, прижав губы к его груди.
Правда важен?..
– Правда? – сипло прошептал Свят; язык летел впереди мозга неоперившейся стрелой.
Запустив пальцы в её волосы, он порывисто склонил голову, коснулся щекой золотых прядей и вдохнул их сладко-терпкий запах.
– Правда, – тихо подтвердила девушка.
Под ложечкой оборвалась какая-то сухая струна, и он… поверил.
Поверил жадно и безоглядно.
Она уже в который раз заставляла его идти по перилам Моста без страховки.
Вынуждала ослабить гиперконтроль… учила доверять чужим выборам… правильно распределять ответственность… беззаветно полагаться на благородство других душ…
В который раз показывала, до чего могучей может быть женская душа.
Не находя слов, Свят молчал, прижимаясь щекой к её волосам; молчала и она.
Обрывки сухой струны в груди превращались в обессиленную пустоту.
Минуты пятничного вечера текли мимо, улетали в форточку и путались в мыслях.
Он потратил столько этих минут на злобную битву за мир.
И только сейчас понял: за мир не воюют.
– Ты тоже это чувствуешь? – наконец еле слышно пробормотала Вера.
