— Мирон… — растерянно произносит Милана, распахивая глаза.
— Собирай ребенка, — отрезаю я и прохожу на кухню.
16. ГЛАВА 16
ГЛАВА 16
Мирон
— Присаживайтесь, господин…
— Вертинский, — представляюсь и сажусь за стол. Мать Миланы насыпает в плохо отмытые кружки растворимый кофе и посматривает на меня с подозрением. — Итак, — начинаю я, — времени у меня мало, поэтому давайте ближе к делу. Сколько вы хотите за разрешение на выезд ребенка?
— Ну что вы, господин Вертинский, — усмехается мужчина, сверкая желтыми зубами. — Не знаю, что вам наговорила Милана. Это же я так, не всерьёз. Пошутил. Я дочь не продаю.
Глаза у него сальные, прищуривается, пытаясь поймать мою реакцию. Женщина ставит на стол кофе и сахар. Даже не притрагиваюсь к чашке, ибо содержимое все что угодно, только не кофе.
— У меня очень мало времени. Тридцать тысяч за то, чтобы ваша дочь росла в лучших условиях, получала хорошее воспитание и образование.
Мужик отхлебывает жидкость, издавая противный звук, от которого меня передёргивает.
— Нет, — качает головой.
Я давно в бизнесе, можно сказать, с пелёнок, в отличие от Арона, меня всегда интересовало дело отца. Но я никогда не думал, что когда-нибудь придется торговаться за ребёнка.
— Пятьдесят.
— Ну что вы. Мы, может, и не самые лучшие родители, но дочь не продаем. Сами как-нибудь поднимем. А когда она станет совершеннолетней, то сама выберет, с кем ей жить.
— Ивар, — вдруг в наш разговор вмешивается «мать года». — Может, так будет лучше для Алисы? Что мы ей дадим? А по господину видно, что у него много возможностей. Ну и ведь не чужие люди. Алиса будет с сестрой.
Не могу сдержать ухмылки. Быстро она переобулась. Деньги творят чудеса.
— Прислушайтесь к жене, она верно говорит. Если мы не договоримся сейчас, я все равно приложу все усилия и потрачу деньги на то, чтобы вас лишили родительских прав.
Мужик вновь громко отхлебывает кофе, начиная меня раздражать. Переглядывается с женой и задумчиво молчит.
— Семьдесят, — назначает свою цену, но хочется впечатать его сальное лицо в стол, потому что это не люди. Были бы мы в России, я бы ни копейки ему не дал, а просто отобрал бы ребенка. Но, к сожалению, в этой стране я не имею влияния.
— Семьдесят, и едем к нотариусу прямо сейчас.
— Хорошо. Так понимаю, я все равно бессилен, — оправдывается мужик. Хотя он даже не мужик и даже не животное. Животные как раз таки загрызут за детёнышей. А это шваль. Биомусор.
— Собирайтесь, — поднимаюсь с места, испытывая желание быстрее покинуть этот дом.
— Стойте. Деньги вперед, — останавливает меня мужчина.
— Да без проблем, пишите номер счёта. Только учтите: начнёте юлить – сделаю вашу дочь сиротой.
— Вот только не нужно нам угрожать! — женщина опять переходит на истеричные ноты.
— Инга. Иди собери документы! — настойчиво произносит мужчина, а сам вынимает телефон и диктует мне номер счёта.
***
Все решается быстро. Несколько подписей, заверение нотариуса, и завтра утром девочка улетает с нами. А там я оформлю Милане опеку над сестрой. Как низко люди готовы опуститься ради денег. Можно подумать, что мне этого не понять, ведь я родился уже с золотой ложкой в руках. И это верно, но мои родители в той или иной степени привили нам человечность и правильные ориентиры. Нет, мы не святые, у нас с Ароном за душой много грехов, и на рай нам не приходится надеяться, но даже в наших грязных душах есть место для семейных ценностей.
