Но из того, что мы познаём Бога главным образом через Его отношение к нам, ещё не следует, что мы знаем Его только в этих отношениях и только в том, чем Он является для нас. Мы знаем также, чем Он является для вселенной и чем Он является Сам по Себе, независимо от всего творения. Познавать Его исключительно через то, чем Он является для нас, значило бы заменять возвышенный теизм узким антропоморфизмом. И не только разум способен мыслить Его иначе, чем как фетиш, украшенный всеми совершенствами, но он стремится, он желает постичь Бога в Нём Самом.
До некоторой степени даже можно сказать, что мы проникаем в Его природу. И в самом деле, знать, что Он превосходит всё сущее и самое великое из того, что мы знаем, – это не значит познавать Его лишь через отрицание. Часто говорят, что наши представления о Его совершенствах – всего лишь перенесённые на умозрительное существо отрицания наших несовершенств. Но если наши представления обо всём остальном положительны, почему же они должны быть отрицательными только в отношении Того, в Ком нет никакого отрицания? Напротив, все наши отрицания о Нём суть утверждения.
Знание наших отношений с Ним – отношений чувствующих существ к Самому Познаваемому Существу – само по себе подразумевает до некоторой степени знание Его природы. И пусть никто не заблуждается: в нормальном состоянии нашего разума эти отношения не подвергаются сомнению.
Что же касается всякого существа, с которым мы находимся в отношениях, мы необходимо познаём то в его природе, что соответствует этим отношениям. И мы познаём отношения Бога с нами лишь в той мере, в какой познаём Его природу. Если бы мы не знали, что Его сущность есть одновременно абсолютная и свободная сила, свободная настолько, что ничто не может связать Его волю, мы не осмелились бы утверждать ни на мгновение, что Он управляет нашей судьбой; мы не сказали бы с той уверенностью, которая есть полная достоверность, что Его рука ведёт нас по нашим нуждам и Его милостям, что Его око следит за каждым нашим шагом и движением, нашим упадком и исправлением – словом, что Он неизменен в Своей правде, несмотря на все перемены в нашем поведении, все колебания, падения и возвращения, свойственные жизни нравственного и свободного существа.
Таким образом, поскольку всё знание о наших отношениях с Богом выводится из нашего знания о Его Существе и из представления о Его природе, нет ничего опаснее и безумнее, чем намеренно преувеличивать наше неведение о природе Божией.
Тем не менее, иногда впадали и в другую крайность, столь же опасную – в безрассудную самонадеянность. Не довольствуясь тем, чтобы определять природу Бога лишь в той мере, в какой Он Сам позволил нам это, забывали, что мы не знаем ничего иначе как относительно, отрывочно, ограниченно и преломлённо через призму человеческого разума; забывали, что всё наше знание антропоморфично, и пытались определить природу Бога точно, абсолютно, аподиктически. «Знать, что Бог существует, – говорили, – значит уже глубоко проникнуть в Его природу».
Но и это утверждение, как и те, что упиваются изображением нашего полного неведения, очевидно преувеличено. Добавлять же, как это делали, что «нам не хватает лишь метода для строгого и научного анализа идеи Бога», – значит предаваться благочестивому, но не философскому доверию и рисковать создать лишь субъективную теологию, чисто логическую теологию.
