III. Философия христианства в отличие от философии религии
Христианская религия следует всем достижениям – как в области физических наук, так и в области наук моральных, – принимает все просвещение и расширяет свое влияние благодаря всему, что соединяется с ней в той атмосфере, где она существует. Но она также отличается от всего; и сколько бы философия ни присваивала себе идеи христианства, ни шла тем же путем, она не отождествилась бы с ним настолько, чтобы называться просто и исключительно философией.
Действительно, то, что именуют философией христианства, не следует смешивать ни с философией вообще, ни даже с той всеобщей наукой, которую обычно называют философией религии.
Философия христианства совершенно отлична от философии религии, и ничто так ясно не доказывает необходимость восстановления этого различия, как та путаница, которая возникла. У большинства авторов это смешение сводится лишь к одному из трех вариантов: либо к совокупности теорий, где сущность христианства приносится в жертву философии, так что от христианского остается лишь терминология; либо к совокупности теорий, где философия приносится в жертву христианству, так что философским остается только язык; либо к какому-то эклектизму, где жертвы взаимны настолько, что в равной мере вредят и христианству, и философии.
Ничего из этого христианство не признает своей философией, и столь же далеки от истины те, кто выдает за философию христианства либо какую-то рациональную легитимацию христианской религии в ее самых существенных догматах, либо обещает примирение между философией и христианством, где ни то ни другое не пострадает. Такое примирение – удел будущего; в настоящем же мы к нему еще не пришли, и следует откровенно заявить: при нынешнем состоянии философии и теологии последняя учит таинствам, которые первая не может принять, не поступившись частью своих методов и доктрин.
Помимо этих систематических попыток примирения, которые терпят крах там, где ничто не желает уступать, часто с уверенностью ссылаются на естественные слияния, происходящие сами собой в умах, питающихся из двух источников, открытых Провидением для человеческого гения. Говорят, что эти компромиссы, совершаемые между покорной верой и свободным разумом, столь же законны, сколь и привычны человеческой душе, и они возникают во все эпохи, поскольку разум, как того желает Бог, есть непрестанное стремление к гармонии религии и философии.
Но ни одна из этих точек зрения, сколь бы уважаемой она ни была, не является ни достаточно истинной, чтобы ее принять, ни достаточно ясной, чтобы в нее поверить. Истинная философия христианства – это та, которую оно само создает на основе своих собственных доктрин, перед лицом всех умозрительных учений, будь они сходны с ним или противоположны, обсуждая все, но отвергая в своих доктринах то, что с ними не согласуется, утверждая свою долю посредством разума, но не во имя разума. Вот подлинный религиозный, или теологический, рационализм. Его необходимо всегда сохранять и отличать от ложного. Это трудно среди осуждений, которым справедливо подвергся старый рационализм – некогда абсолютный хозяин теологии, а ныне именуемый вульгарным рационализмом; но это право и необходимость.
