– Отлично, тогда ровно в половине восьмого. И заверяю вас, других членов парламента там не будет.
Тут дворецкий доложил о новых посетителях, и лорд Чилтерн поспешил покинуть комнату. Вошли миссис Бонтин и Лоренс Фицгиббон, потом мистер Бонтин, а за ними мистер Ратлер, парламентский организатор, который очень торопился и не провел в гостиной и минуты; затем явились Баррингтон Эрл и молодой лорд Джеймс Фиц-Говард, младший сын герцога Сент-Банги. Через каких-нибудь полчаса в гостиной леди Лоры собрался весь цвет либеральной партии. Все были в необычайном оживлении от двух громких новостей: мистер Майлдмэй не будет премьер-министром, а сэр Эверард Пауэлл… умер. О мистере Майлдмэе, разумеется, ничего нельзя было сказать с уверенностью. Аудиенция у королевы в Виндзорском замке должна была состояться на следующий день в одиннадцать утра, и едва ли мистер Майлдмэй рассказывал о своих планах кому-либо прежде, чем ее величеству. Было, однако, доподлинно известно, что он просил герцога – так лорд Джеймс называл отца – поехать с ним в Виндзор, чтобы тот был наготове, если понадобится. «Мне сказали об этом дома», – заявил молодой аристократ, только что услышавший новость от сестры, которая, в свою очередь, узнала ее от герцогини. Лорд Джеймс наслаждался вниманием, которое привлек к нему предстоящий визит его отца во дворец. Обстоятельства, таким образом, наводили на мысль, что мистер Майлдмэй отклонит пост, который будет ему предложен. Тем не менее это были лишь догадки – в то время как смерть сэра Эверарда была неоспоримым фактом. Подагра перекинулась в желудок, и все было кончено.
– Да, дьявол меня побери, мертвее некуда, – заявил мистер Ратлер, когда его не могла услышать ни одна из присутствующих дам, и при этом потер руки с видом необыкновенно воодушевленным.
Он и правда был воодушевлен – не оттого, что его старый друг сэр Эверард умер, но от общей суматохи, вызванной трагедией.
– Он напоследок совершил такой добрый поступок, что, верно, отправился прямиком в рай, – сказал Лоренс Фицгиббон.
– Надеюсь, обойдется без коронерского расследования, Ратлер, а то уж и не знаю, как вы отвертитесь, – заметил мистер Бонтин.
– Не вижу поводов для беспокойства, – ответил мистер Ратлер. – Если человек гибнет в бою, командуя полком, все принимают это как нечто естественное. А между тем ни один полковник не совершил подвига, столь же полезного для страны, как голос сэра Эверарда.
Тем не менее предположу, что мистер Ратлер был несколько встревожен возможной шумихой в прессе, если коронерское расследование все-таки начнется.
Леди Лора тем временем отвела Финеаса в сторонку.
– Я так вам признательна, поверьте мне! – сказала она.
– Какие пустяки!
– Пустяки или нет, а я благодарна. Не могу вам объяснить всего сейчас, но мне очень хотелось бы, чтобы вы поближе сошлись с моим братом. Вы можете оказать ему большую услугу – величайшую. Он и вполовину не так плох, как о нем болтают. Во многих отношениях он человек достойный. И очень неглупый.
– Во всяком случае я не стану предполагать в нем плохого или верить слухам.
– Именно так: не верьте о нем дурному. Вы все увидите сами. Я мечтаю дать ему направление в жизни, но мне так трудно на него влиять. Папаˊ с ним не говорит – из-за денег.
– Но лорд Чилтерн дружен с вами.
– Полагаю, он меня любит. Я видела, что вам вовсе не было приятно его приглашение – и у вас, верно, были другие планы?
