Финеас провел в Киллало почти пять месяцев, и нельзя сказать, чтобы это время было потрачено с пользой. Полагаю, он прочитал некоторые из трудов, рекомендованных мистером Монком, и нередко сидел за «синими книгами» – сборниками парламентских документов. Боюсь, однако, что в этом времяпрепровождении была доля притворства, и наш герой тщился представить себя тем, кем на самом деле не являлся.
– Вы не должны сердиться, что я не навещаю вас чаще, – сказал он как-то матери Мэри, отказываясь от приглашения на чай. – Мое время не принадлежит мне.
– Прошу, не извиняйтесь. Мы прекрасно понимаем, что нам нечем вас завлечь, – сказала миссис Флад Джонс, которой не вполне нравилось, что происходит с Мэри, и которая, быть может, понимала про членов парламента и «синие книги» несколько больше, чем предполагал Финеас Финн.
– Ты совсем глупа, коли думаешь о нем, – сказала мать дочери на следующее утро.
– Я о нем и не думаю, мама. Почти не думаю.
– Ничего в нем такого особенного нету, да и зазнаваться начинает, как я погляжу.
Мэри не ответила, но, поднявшись к себе, поклялась перед фигурой Девы Марии, что будет всегда верна своему возлюбленному, вопреки матери и всему миру – и даже, если так случится, ему самому.
Как-то под Рождество отец заговорил с Финеасом о деньгах.
– Надеюсь, дела твои неплохи, – сказал доктор, считавший, что платит сыну щедрое содержание.
– Конечно, приходится туго, – сын теперь трепетал перед отцом куда меньше, чем во время предыдущего такого разговора.
– Я рассчитывал, что этого будет достаточно.
– Не подумайте только, будто я жалуюсь, сэр. Я понимаю, что получаю куда больше, чем имею право ожидать.
Доктор невольно задался вопросом, есть ли у сына вообще право ожидать чего-либо и не настало ли время, когда тот должен зарабатывать себе на хлеб сам.
– Надо полагать, об адвокатуре сейчас говорить не стоит? – спросил он, помолчав.
– Не теперь. Едва ли возможно делать и то и другое сразу.
Это понимал даже мистер Лоу.
– Но не думайте, будто я вовсе отказался от этой мысли.
– Надеюсь, что нет! Раз уж мы потратили на это столько денег.
– Ни в коем случае, сэр. И мои нынешние занятия помогут мне, когда я вернусь к юриспруденции. Конечно, нельзя исключать, что я смогу получить должность при кабинете министров, на государственной службе.
– Но тебя уволят, когда правительство сменится!
– Да, сэр. Тут я полагаюсь на удачу. В наихудшем случае надеюсь, что смогу приискать себе постоянное место. Думаю, мне это по силам. Но надеюсь, что такой нужды не будет. Я считал, однако, что все это уже было между нами улажено, – Финеас принял вид оскорбленной невинности, намекая, что отец с ним слишком суров.
– Но пока что тебе хватает денег? – снова помолчав, спросил доктор.
– Я хотел просить вас дать мне сто фунтов. Мне пришлось понести некоторые расходы, приступая к своим обязанностям.
– Сто фунтов.
– Если это вас затруднит, сэр, я могу обойтись без них.
Финеас пока не заплатил ни за свое ружье, ни за бархатную куртку, в которой ездил на охоту, ни, скорее всего, за бриджи. Сто фунтов были отчаянно ему нужны, но просить о них было стыдно. О, если бы только получить должность, пусть даже самую незначительную, – он бы сразу же вернул отцу долг!
– Я, разумеется, дам тебе эти деньги, – проговорил доктор. – Но постарайся, чтобы подобная необходимость возникала как можно реже.
Финеас заверил, что так и сделает, и на этом разговор завершился. Едва ли стоит говорить, что он ничего не сказал отцу о векселе, который подписал за Лоренса Фицгиббона.
