– Богатырский подвиг, понимаешь? – посетовал он. – А то вон, последнее время бабьё уже зубоскалит! Холодца наварить – подвиг что надо! – визгливо проскрипел Финист, передразнивая волшебницу.
Он задумчиво смотрел на зарождающийся шедевр. На почти законченном холсте славный богатырь стоял в позе победителя, водрузив ногу на летающего хряка. Вроде бы выглядело внушительно, но что-то не так… Кабан на холсте довольно улыбался, как будто вовсе не был побеждён, а просто прилёг вздремнуть после обеда.
– Маловат кабан у тебя! – огорчённо вздохнул он. Сейчас, спустя время, подвиг не казался ему таким уж героическим. Так – прогулка лёгкая. – С таким бы и Мелёха справился!
Художник прищурился, что-то прикинул, измерив «модель» кистью так и сяк, и кивнул. Ему, творцу шедевров, всё по плечу. Он важно и серьёзно кивнул – сделаем, мол – и снова принялся за работу.
– Два сахарных Финиста! – попросил мальчишка, протягивая монетки на ладошке.
Глаза спутника героя загорелись почище самих монет. Он довольно крякнул, сгрёб их в кулак, скрупулёзно пересчитал, после чего потянулся к небольшой пёстрой шторке у себя за спиной. За ней скрывался его собственный тайник с сокровищами: несколько дюжин сувениров, сахарных голов и леденцов, всех размеров и цветов, изображавших богатыря в его «фирменной молодецкой» позе.
– Есть одно дело… – осторожно начал он, на ходу подбирая слова. Как заинтересовать богатыря и при этом самому не влипнуть в историю по уши? Мелёха критически оглядел своё добро, после чего взял с полки сперва две фигурки, потом, подумав, добавил к ним ещё одну. Две он передал детям, а когда те с радостным визгом умчались, захлопнул окно и сунул сладость в рот.
– Ну? – оживился богатырь. Мелёха откусил сахарной фигурке богатыря голову, задумчиво её пожевал, подбирая подходящую формулировку, и осторожно продолжил после паузы:
– Правда, оно шибко опасное. Лучше, Ясный сокол, найду я тебе богатырский подвиг, который мы сдюжим и живы останемся, – заключил он, поднимаясь с лавки и направляясь к выходу.
Впрочем, он едва ли в тот момент осознавал, что и кому говорит. Финист молниеносно вскочил и сграбастал собеседника за шиворот, оторвав от пола.
– А ну постой! – взревел он, поднося беспомощно трепыхавшегося в «западне» Мелёху (который, впрочем, сам себя туда и заманил) к лицу. – Что-то не понял я тебя, Мелёха, – угрожающе произнёс он, глядя прямо в глаза приятелю. – Ты усомниться во мне вздумал? – он отшвырнул приятеля, как тряпичную куклу, так что тот отлетел в дальний угол палатей, а разошедшийся не на шутку Финист продолжал орать, так что аж стены тряслись:
– В Финисте усомнился?!
В очередной раз войдя в раж, Финист перестал замечать, что слишком сильно размахивает булавой. На очередном «витке» он ненароком задел дверь, отчего та с оглушительным треском слетела с петель и с грохотом повалилась рядом. В открывшийся проём тут же просунулись любопытные лица соседей-селян, как нельзя кстати проходивших мимо, чтобы засвидетельствовать проявление богатырской силушки.
– Это какой дурень в Финисте сумлевается? – удивлённо и немного испуганно пробормотала женщина, осматривая избу.
– Зачем дверь было ломать? – тихонько спросил её спутник, на что тут же получил очередную словесную оплеуху от жены:
– Тихо ты! Ему виднее, что ломать! – заявила она восторженно, не позабыв добавить: – Сына в твою честь наречём! – правда, поймав грозно-неодобрительный взгляд богатыря и припомнив разговор на базаре, тут же поправилась: – Али нет.
