Наблюдательным пунктом за жизнью картонки Сашка выбрал паребрик, отгораживающий проезжую часть двора от газона.
– Иди ко мне… иди ко мне… – шептал Сашка, маня к себе картонку.
Сашка хотел бы полететь с этой картонкой. Его взгляд жадно следил за каждым её движением. Он вытягивал голову и даже растопыривал пальцы, представляя, что он уже почти схватил её. Потом подскакивал. Бежал… Будто дразня Сашку, картонка в который раз успокоилась и прилегла. Новый порыв ветра дал ей сил и снова понёс по двору. Сашка бежал вдогонку. Он почти поймал её, но запнулся о свой же плащ, большой не по размеру, и неуклюже распластался. А картонка оставила завиток в воздухе, плюхнулась оземь и замерла.
Когда он упал, услышал совсем недалеко громкий хохот. Местная поцанва показывала в сторону Сашки пальцами и держалась за животы.
– Дебил! Дебил… – кричали они, тыча в сторону Сашки.
Сашка, поднимаясь, стал отряхиваться. Он улыбнулся сжатыми губами, то и дело пожимая плечами, как бы извиняясь. Подростки ещё немного похохотали, но вскоре отвлеклись на свои дела.
Каждый день Сашка дежурил во дворе около мусорных баков. Сегодня он проснулся позже обычного – ночь выдалась холодной, потому уснул только под утро. Подвал, в котором он жил вместе с Петровичем, Нинкой и Хриплым, вчера закрыли на дезинфекцию.
Петрович говорил, что надо бы попроситься к друганам кварталом выше и сегодня обещал принести от них решение. А ещё говорил, что надо бы, если те дадут согласие, проставиться – так положено: поллитра и закуска первой свежести.
Сашка бомжевал уже не помнил сколько – лет или месяцев. Он много чего не помнил.
…Были времена– он был просто Саша. После техникума его величали Александром. Как-то он поехал с друзьями на отдых – отмечали чей-то первый день работы. Бухла набрали вперемежку – и водяру, и девчонкам вино, и даже было три бутылки коньяка. У Саши не было ещё тогда девушки. А среди поехавших отдохнуть подружек оказалась одна Ольга свободная. Саша и решил, что это его шанс. Уже в дороге, пока ехали на рейсовом автобусе, все начали поднимать градусы настроения, и по прибытии на место всё как-то странно стало развиваться. Кто-то кому-то что-то сказал не то, началась драка. Потом откуда-то нож появился, и дрались уже не просто до первой крови, а насмерть. Смерть пришла, как к себе домой. Двоих парней из пятерых забрала и девчонку эту – Ольгу. Ольга ещё дышала, когда скорая откуда-то взялась. А потом посмотрела так жалостливо на Сашку, только и произнесла: – Сашка…
Сашка больше ничего не помнил. Менты сгребли. Очнулся в камере на полу в вонючей луже. Голова разламывалась, тело всё гудело. Мокрая одежда хоть как-то защищала от холода, но дрожь не унималась. Вызвали в допросную. А Сашка ничего не помнит – драка вся урывками, документов нет, телефона нет, адреса не помнит. Перед глазами только лицо девушки, и она зовёт-зовёт: – Сашка… Сашка…
Потом его определили на больничную койку. Сколько он там провалялся – тоже с трудом понимал. А после дознаний, комиссий угодил в больницу с решётками. Там и таблетками, и уколами пичкали. Когда приходил в себя – голова была, как пустое ведро, и если откуда-то возникал шум, внутри этого ведра лопались пузырьки со звуком хлопушек. Из ушей начала течь грязно-жёлтая жижа, а потом наступила глухая тишина. Ходили и выходили люди. У них шевелились губы, хмурились брови. А Сашка слышал только один-единственный голос внутри: – Сашка… Сашка… На какое-то время отпускала боль и можно было жить только с этим голосом в обнимку. Сашка отворачивался к стене, ковырял пальцем зелёную краску, слушал голос внутри себя, и засыпал.
