Флотская Юность - страница 10

– Два метра десять сантиметров, – прозвучал первая цифра. Строй не шевельнулся.

– Два метра пять сантиметров. – Строй не шевельнулся.

– Два метра. – Вышел один парень.

– Один метр девяносто пять сантиметров, – продолжал называть цифры офицер. Вышло несколько человек, и пошло… Отсчитав первые 120 человек, из них сформировали 1-ю роту. В нее попали высокие ребята – мы их прозвали «столбы». В 1-й роте рост заканчивался на цифре один метр семьдесят пять сантиметров, и в нее попали два моих друга. У меня был рост 1 метр 74 сантиметра, и когда назвали цифру 1 метр 75 сантиметров, я мог бы выйти и стать замыкающим, то есть самым маленьким в роте «столбов». И я уже было собрался сделать этот шаг, вслед за своими друзьями, но что-то меня удержало. Я решил стать первым во 2-й роте.

Офицер снова выкрикнул:

– Один метр семьдесят пять сантиметров.

Я сделал шаг вперед. И так… следующие 120 человек, все почти одного роста, сформировали 2-ю роту. В 3-ю роту вошли ребята ростом 1 метр 60 сантиметров и ниже. Их сразу назвали – «клопы». Но, как всегда, не обошлось без курьеза. На построении отсутствовал один парень, он был в санчасти. Никто не знал его роста, поэтому решили, что лучше его определить в роту со средним ростом, то есть к нам. Но он оказался очень высоким, портил наш строй, и его определили в знаменосцы училища.

Так началась моя служба в «Системе».

Вначале меня многое поражало в «Системе». Само здание было большим, величественным, с длинными коридорами, с огромным читальным залом библиотеки и чертежным залом, со светлыми с высокими окнами классами. Огромное здание училища выходило своим фасадом на берег бухты с непонятным названием – «Голландия», которая в свою очередь, являлась частью огромной Северной бухты. Здание был старинным, явно дореволюционной постройки.

Нас переодели в робу темно-синего цвета с биркой – боевым номером, на котором указывался номер класса и порядковый номер по алфавитному списку класса, переобули в тяжелые яловые ботинки-«говнодавы» и выдали береты. Начался «курс молодого бойца». Строевые занятия, проводимые на плацу под палящим солнцем, а температура тем летом в нашем южном приморском городе достигала 35 градусов жары в тени, были для нас, вчерашних школьников, настоящей тяжелейшей работой.

– По разделениям! Дела-ай раз! – командовал старшина роты, и все высоко вскидывали одну ногу.

– Выше, выше! – звучала команда старшины, а тяжелый яловый ботинок тянул ногу книзу, и липкий пот заливал глаза и стекал между лопаток, оставляя белые соленые следы на синей робе.

Горячий асфальт жег ступни даже через подошвы грубых ботинок. Не все такое

выдерживали – случались и тепловые удары прямо на плацу.

Это были мои первые уроки повиновения, первые уроки воинской дисциплины.

Нас муштровали на строевых основательно. Но на что я сразу обратил внимание, курсанты третьего-четвертого курсов считали, что курсант «Системы» должен иметь вид весьма независимый, несколько расхлябанный, честь отдавать нечетко, одним словом – быть подчеркнуто небрежным. И скажу, мне это в чем-то импонировало…

Но не только строевые занятия мучили нас. Просыпаться по команде – первое, с чем

сталкивается любой новобранец, было очень тяжело психологически. Но именно с этого и начинается дисциплина, в том числе и самодисциплина.

Навсегда сохранил я в своей памяти щемящее ощущение горечи и досады, когда с командой «Подъем!» чувствуешь, как уходит, улетучивается блаженство, единственное доступное курсанту блаженство – блаженство сна, пусть даже на тощей казенной подушке.