– Какой минимализм! – поражается Антуанетта. – Какая утонченная лаконичность – просто камень на берегу озера!
– Этот камень живой, – говорит Антуан нерешительно, словно доверяя тайну.
– Это всего лишь камень, – показывает Антуанетта.
– Нет, я думаю, что он живой.
– Это просто каменный камень!
– Нет, не просто. Он живой. Это живой камень, я знаю! Вот увидишь.
– Ладно. Привет, Камень! – жестами показывает Антуанетта Камню.
– А как ты думаешь, если Вселенная расширяется, то мы расширяемся вместе с ней? Ведь мы тоже часть Вселенной? – спрашивает Антуан.
Антуанетта смотрит на большой живот Антуана и смеется:
– Ты точно расширяешься, – показывает она.
– Вселенная! – говорит Антуан, поглаживая живот, и тоже смеется.
Вдруг Антуанетта прикладывает палец к губам и замирает, к чему-то прислушиваясь и глядя на Антуана взволнованными большими глазами.
– Слышишь? – показывает она руками.
– Что? – тоже показывает Антуан руками, чтобы не издавать звука.
– Утка летит, – показывает Антуанетта и улыбается. – Слушай!
Антуан сначала не понимает, а потом тоже улыбается и слушает. Но не слышит. Только когда утка показывается из-за деревьев, Антуан ее видит и теперь слышит. Утка летит над озером так, словно это первая утка в оркестре.
– Утки так замечательно летают, – показывает Антуанетта, когда утка уже скрылась из вида и звук ее растворился. – Когда видишь летящую утку, всегда слушай, как она летит – так звучит пространство!
Послушай, а где Антуан и Антуанетта? Куда они запропастились?
Похоже, они исчезли.
Как это? Куда исчезли? Насовсем?
Надеюсь, что нет. Понимаешь, когда противоположности оказываются слишком близко друг к другу, когда они сталкиваются, то происходит аннигиляция и они исчезают. Видимо, Антуан и Антуанетта оказались очень близко друг к другу, соприкоснулись, и теперь аннигилируют. Таковы законы мироздания, тут ничего не поделать.
Хорошо, я поняла. А как ты думаешь, если мы с тобой окажемся слишком близко друг к другу, мы тоже аннигилируем?
Мы с тобой? Окажемся близко? Не смеши меня, такого точно не произойдет.
В самом деле, что это я говорю такое. А их еще нет?
Пока нет, не видно.
И я не вижу. Послушай, а ведь получается, что есть какая-то граница, какой-то предел, ближе которого нельзя находиться, ближе которого начинается аннигиляция?
Думаю, да, это логично. Я даже что-то такое припоминаю. Кажется, он называется предел Кенкампуа. Как только противоположности оказываются ближе этого предела, а это так легко, ведь противоположности всегда столь близки, они переходят за горизонт событий, и никаких событий для них больше не существует.
А мы никак не можем заглянуть за этот горизонт событий?
Если хорошо постараемся, то можем, конечно, можем. Но тогда, боюсь, горизонт событий превратится в горизонт пошлости, а этого мы никак не можем допустить. Из такой сингулярности нам будет сложно найти выход.
Сингулярности… Как много умных слов ты говоришь. А нам важно не потерять смысл за словами! Иногда мне кажется, что умные слова существуют не для того, чтобы их говорили. Они нужны, но как-то сами по себе. Не для ума, а для умственности.
Ум и умственность – это одно и то же.
Нет, не одно и то же.
И в чем же разница, позволь узнать?
Не знаю. Ум – это ум. А умственность – это то, что появляется на месте ума, когда его нет. В общем, ум – это то, что у меня, а умственность – это то, что у тебя!
