Он покачал недоверчиво головой и закончил, не дожидаясь ответа на свои бессвязные вопросы:
– А теперь я хочу спать. Помоги мне добраться до дома.
В это время у столика появился хозяин кабака с громилой огромного роста. Хозяин понимающе посмотрел на пьяного поручика и кивнул громиле:
– Пантелей, помоги его благородию!
Пантелей бережно взял Еремина на руки и осторожно, как засыпающего ребенка, понес его к выходу.
Скоро вернулся урядник Фролов. Он был уже до того пьян, что отсутствие поручика даже не заметил. Казак вылил в себя содержимое стакана и посмотрел на Баркова стеклянными глазами:
– А ты что? Ждешь отдельного приглашения? – И, взяв недопитый поручиком стакан, протянул капитану. – На-ка вот… хлопни за здравие…
Барков протянул ему корку хлеба. Урядник сунул ее в рот и стал жевать. Проглотив корку, Фролов выпучил на Баркова пьяные глаза и слюнявым ртом спросил:
– Ты меня знаешь?
Барков утвердительно кивнул, хотя сидевшего перед собой человека видел впервые в жизни.
– Фролов я, Прокоп Силантьевич, – двинул себя кулаком в грудь казак. – Бердинский урядник. Да меня все вокруг знают да почитают.
– Сколько тебе годков стукнуло, Прокоп Силантьевич? – спросил Барков, подливая в стакан урядника водку.
– Господь даст, скоро пять десятков стукнет, – ответил урядник, поставив локти на стол. – Пять десятков отмерил, а что видал? Эх-хе…
– Ну, что-нибудь да видал, – улыбнулся Барков.
– Фигу я зрил за службу государеву! – казак свел пальцами фигу и занес ее над столом: – У нас только барчуки живут как люди. А мы…
– Что, так худо живется? – спросил капитан.
– А ты думал! – урядник грохнул кулаком по столу и, не обращая внимания на присутствующих, громко продолжил: – Все зараз прахом идет. Кругом одни поборы! Ты думаешь, яицкие казаки от хорошей жизни бунт подняли? А вот ежели наши за сабли возьмутся…
Фролов выпил, занюхал рукавом и продолжил:
– Казаки наши – что порох! Поднеси огоньку – и бах. В Илеке был, в Сакмарске… Много где был я. И везде, скажу тебе, благородие, бляха муха, на пределе…
Урядник ткнулся лицом в тарелку с квашеной капустой и захрапел. Барков встал и подозвал хозяина.
– Захаживайте, господин офицер, – залебезил хозяин заведения, получая деньги. – Всегда у нас рады людям государевым!
– Премного благодарен.
Барков натянул на руки перчатки и вышел из кабака. До назначенной встречи оставалось совсем немного времени. Он быстрым шагом дошел до Урала. Тут из-за кустов его окликнул Безликий:
– Я здесь, Александр Васильевич!
– Отлично!
– Ну, что нового? – спросил Барков, сгорая от нетерпения.
– Новостей пруд пруди, – ответил Безликий.
– А именно?
– Француженка Жаклин именно та особа, которую мы так долго и старательно ищем!
– Значит, не промахнулись, – довольно улыбнулся капитан, мгновенно протрезвев.
– В самую точку угодили, Александр Васильевич. Но она виновна не только в том, за что мы ее ищем.
– Даже так?
– Именно. В этом городе «наша» особа осела с куда более грязными помыслами, чем те поступки, которыми она уже успела вдоволь усладить свою черную душу!
17
Как только забрезжил рассвет, Ляля пошла в лес за грибами. Она находила их всегда. Даже в зимнюю стужу, когда кругом в лесу снег, грибы будто специально поджидали ее: беленькие шампиньоны в теплой влажной земле, а опята на пеньках – стоят себе, желтенькие, на черных ножках, и мороз им не страшен.
Собирать грибы ее научила Серафима. Была ранняя осень, деревья стояли нарядные, под ногами шуршали листья, пахло свежестью. Ляля увидела под осиной, в зеленой травке, как на картинке, дружную семейку белых в темных шляпках толстячков. С тех пор девушка влюбилась в грибы. В свободное время стала ходить с Серафимой в лес, если поблизости останавливался их табор.
