Читать онлайн Льянова Дэйси - Фортанга

© Льянова Дэйси, 2024

ISBN 978-5-0065-1684-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Даже птицы над нами летают не так горделиво,

Как по тропам земным, возгордившись, идет человек.

С любовью, Дэйси.

Возможно, в поступках моей матери и были благие намерения. В пятилетнем возрасте по совету своей подруги она отдала меня в интернат для сирот. Нас кормили, обучали гуманитарным наукам и давали возможность общаться со сверстницами, в то время как я могла портиться в корзине с гнилым луком под названием «моя семья». Семья, кстати, изредка да забирала меня домой, где я могла почувствовать себя частью «целого» за отмыванием кастрюль от копоти, уходом за соседским скотом ради грошей или хлеба и бесконечными делами по дому – старому и бедному дому, стоящему на самой окраине села, недалеко от реки Фортангa.

Возвращение в интернат было для меня то радостью, то горем. За время, проведенное дома, я привязывалась к племяннице, проявляла к ней всю свою любовь и заботу, видя в ней маленькую себя. Она была дочкой моей единственной старшей сестры. Сестра же не испытывала ко мне подобных чувств. Она была олицетворением зла и несправедливости. Если бы во всем остальном, как в умении меня унижать, Зуля так усердствовала, возможно, жизнь моей матери и ее ребенка была куда лучше.

Несмотря на всё это, я старалась радовать родных ворованными побрякушками и сладостями, искренне убеждая себя в том, что мы семья и подобное между нами неизбежно. К моменту отъезда меня охватывала жуткая тревога за ребенка. Казалось, в мое отсутствие она будет брошена на произвол судьбы, холодная и некормленая, без внимания и ласки, так как не понаслышке знала о беспечности женщин своего дома, но год за годом девочка росла, и мне становилось поспокойнее.

Не могу похвастаться переизбытком радости в местах, где живут дети, оставшиеся без родителей. Среди них я была одной из немногих, кто имел живую мать, но этот приоритет недолго делал меня избранной. Вскоре я осознала, насколько мое положение прискорбнее положения полных сирот, уезжавших гостить к дальним родственникам и получавших от них любовь и заботу. Эту чертову заботу, которую я никогда не испытывала от своей матери, но всегда ее жаждала.

Мне почти шестнадцать. Шестнадцать лет, большую часть из которых я боролась с нападками озлобленных преподавателей и девочек, знающих меня как воровку и ненужную собственной семье дочь. Заточка в виде злобы стала моей защитой, но обрекла на душевную пустоту, пустоту, заполнить которую не получалось ни пищей, ни водой. Испытывая это чувство, я все чаще пыталась понять: в чем же смысл моей мрачной и бесполезной жизни и есть ли что-то, что заполнит во мне эту бездну?

Собранная сумка стояла у двери. Вещей у меня было немного: белая хлопковая простынь и полотенце, что я решила «увезти» с собой, притаились на дне багажа. Там же прихваченные из столовой пара чайных ложек – уж больно они мне показались новыми, и к тому же, я была уверенна, что маме они придутся по вкусу. Соседки по комнате собрались на одной из кроватей, проводя наш последний тихий час в бессмысленной болтовне.

– Жаль, что ты уезжаешь, Зелиха… Теперь к нам подселят новенькую… Она та еще замухрышка…

– Ну раз замухрышка, то скучно не будет.

– А ты что будешь делать дальше? Пойдешь учиться?

– Ещё чего! – улыбнулась Зелиха. – Нет уж, спасибо.

– Будешь сидеть дома с мамашей и сестрой?

– Я вроде не похожа на умалишенную…

– Почему ты так говоришь? – удивились девочки. – И что же ты будешь делать?

– Я вас умоляю… – собирая волосы в хвост, сказала она. – Выйду замуж за богатого старика и уеду куда подальше отсюда…

– А как же любовь?

– Любовь – это выдумка для книг, а в жизни это аритмия, ожирение и никому не нужные дети, разбросанные по интернатам.

– Выходит, богатые старики, берущие в жены малолетних воровок вроде тебя, тоже выдумка для книг?!

Зелиха накинулась на девушку, пытаясь как можно больнее потянуть ее за волосы.

– Что за шум вы здесь опять подняли? А ну прекратите! Зелиха, ты даже уехать мирно не можешь! Бери сумку и быстро за мной, дикарка! – крикнула воспитательница.

Обернувшись напоследок к бывшим одноклассницам, растрепанная Зелиха ухмыльнулась, выронив на прощание: «Чтоб вы отсюда никогда не вышли, дуры!» Выставленная за ворота интерната, она медленным шагом направилась к остановке.

С трудом найдя место в переполненной маршрутке, Зелиха облокотилась на старое пыльное окно и уснула. ее шелковые светло-русые волосы, собранные в хвост на затылке, блестели под лучами солнца. Бледные худые руки были исписаны множеством мелких царапин, полученных в последней драке. Зелиха не была похожа на кавказскую девушку. Она выделялась своей породистостью: не по годам высоким ростом, зелеными, мраморными глазами, длинным светлым волосом. Зелиха была совершенной настолько, что выглядела «слишком» на фоне толпы. Проснувшись от резкой остановки, девушка осмотрелась, ровняя юбку мятого белого платья в желтый лимончик. Была невыносимая жара. Кондиционер не работал, ветер перестал дуть в приспущенное окно. Отовсюду были слышны отголоски торгашек и рёв под капотом перегревшейся маршрутки.

– Ехать будем, ехать? – ругалась зачуханная женщина, державшая у ног бидон и множество сумок. От жажды, нехватки воздуха и стойкого запаха прокисшего молока у Зелихи закружилась голова. Она вылезла из маршрутки, закинула за плечо свою сумку и зашла в придорожное кафе.

«Какое же чудо этот кондиционер!» – подумала девушка, закрыв глаза и закинув голову под потоком ледяного воздуха.

– Чего тебе? – крикнула женщина из-за кассы. Зелиха растерянно подошла к холодильнику, высматривая бутылки с водой.

– А нет воды из-под крана? – стыдясь, спросила девушка.

Брезгливо оглядев ее с ног до головы, краснощекая недовольная продавщица ушла и вернулась с одноразовым стаканчиком. Зелиха залпом опрокинула в себя то несчастное количество воды, что в нем было. Девушка поблагодарила ее и собралась уходить, поняв, что украсть ничего не получится.

– А платить кто будет? – крикнули ей в спину. – Бесплатного ничего нет, дорогуша!

Девушка растерялась, ощупывая пустые карманы своего уже влажного от пота платья.

– Да чтоб тебя! – возмутилась пожилая женщина, подошедшая к кассе с парой бутылок воды. – Никогда людьми не станете! – швырнула она деньги, другой рукой придерживая платок, спадающий с седой головы. – Пошли со мной, девочка!

Не медля, Зелиха открыла женщине дверь кафе и направилась вслед за ней.

– Где твои родные? С кем ты? – спросила она, подкатывая рукава платья чтобы умыться.

– Я ехала домой, тётя, но моя маршрутка сломалась – поливая незнакомке воду на руки, ответила Зелиха, кинув взгляд в сторону разъяренной толпы у остановки.

– Ты же наша, верно? – спросила ее незнакомка на родном языке. Зелиха кивнула головой. – Я довезу тебя до дома, дитя.

Ополоснув лицо и руки, они направились к большой черной иномарке, из-за руля которой выбежал юноша в белоснежной рубашке и открыл женщине дверь.

– Эту девушку нужно сопроводить до дома, Идрис.

Зелиха смущенно села на заднее сиденье рядом с пожилой женщиной.

Она, затаив дыхание, осторожно осматривалась кругом. Положенные сиденья третьего ряда и багажник были заставлены пакетами с рынка, в машине стоял аромат свежих овощей, фруктов и выпечки.

– Меня зовут Марем, а это мой племянник. Мы живем неподалеку от твоего села, – ранее уточнив адрес, сказала она. – Так почему твоя мать тебя не встретила? – недовольно спросила женщина, устало смотря прямо и сжимая в руках разноцветные четки.

– Мама сильно болеет, отца у нас давно нет, – еще сильнее покраснела от стыда Зелиха, – а сестра работает и смотрит за ребенком…

– А дядь, теть у тебя нет?

– Есть, но их таковыми и назвать сложно. После смерти отца мы сами по себе.

– Пей, девочка, – протянула она открытую бутылку с водой, чувствуя ее стыдливость.

– А вы? – удивилась Зелиха.

Женщина улыбнулась, после чего засмеялся водитель, кидая взгляд на девушку в зеркало.

– Сегодня второй день священного поста, дитя. В моем возрасте никакая вода не утоляет жажду так, как милость и довольство моего Творца.

Зелиха прекратила возиться с бутылкой и просидела словно камень до прибытия к той самой тропинке, ведущей к ее дому.

– Я даже не знаю, как вас благодарить, тётя… – вылезла из машины она, чувствуя себя бесконечно должной.

– Не стоит, девочка. Ты напомнила мне мою внучку, – комкая носовой платок, ответила Марем, – такой же светлый и чистый ребенок, – вновь устремила грустный взгляд вдаль. – Береги себя и больше никуда не ходи одна.

– Пусть Аллах исцелит твою мать, – на родном языке добавила пожилая женщина.

Следом из машины вышел Идрис. Он открыл багажник и накидал в пакет фруктов, достал коробку со сладостями для Зелихи. Поставил рядом на траву мешочек с мукой и, торопясь, запрыгнул в машину.

Удивленная их щедростью и раздавленная собственным невежеством, Зелиха направилась домой, навалив на руки продукты. Множество эмоций переполняло ее, но самым неописуемым было чувство восторженности от соприкосновения с добром. Неожиданно вкус радости перебило предвкушение встречи с родными. Наивная полагала, что ей все-таки будут рады.

Представлять день своего возвращения домой Зелиха всегда начинала со стоящей на крыльце матери, но встречал ее заросший бурьяном двор и сорванный замок калитки, вместо которого висел затянутый шнурок.

– Мам? – крикнула девушка, зайдя в прихожую. Она поставила тяжелый пакет и мешочек у кухонного комода без дверок.

Тишина. В доме стоял стойкий запах жареного курдюка, на плите еще теплая чугунная сковорода. Ни слышно, ни видно никого не было, кроме шумной навозной мухи, отчаянно искавшей выход. Заглянув в спальню матери, Зелиха нашла родных спящими, занавесив окна одеялами до полной темноты. Она поставила свою сумку, сняла единственное выходное платье. Переоделась в старый материнский халат. Повязав на голову тугой платок, девушка взялась за уборку. Час за часом Зелиха приводила в чувство дом, состоящий из трех комнат и прихожей с кухней. Она думала о том, что ее тридцатилетняя сестра или племянница могли бы и прибраться, зная о ее приезде. Девушка ускорялась и ощущала облегчение в работе, словно всё не так, как она видит. В любом случае это ее дом, а не какой-то там интернат на чужбине.

«Надеюсь, мама обрадуется… – подбадривала себя. – Похвалит…» – продолжала думать Зелиха, вытягивая свернутый тяжелый пыльный ковер во двор.

На улице стемнело. Соседка, заметившая возвращение Зелихи, пришла проведать ее с чашкой сахара.

– Как выросла, посмотри… Тьфу-тьфу-тьфу чтобы не сглазить! – постучала она по столу. – Ну, я побежала, а то гостей полный дом! – рассматривая девушку, ехидно смеясь, ушла она.

Зелиха налила себе чай и, решив дождаться родных, села с горячей кружкой в руках и задумалась.

– Смотри, смотри… – с насмешкой прозвучал хриплый голос матери из темного коридора.

Зелиха привстала и увидела, как она кивает на нее головой, а сонная племянница стоит рядом и улыбается.

– Видишь, как эти королевы живут? Ведь даже не скажет: «Мама, пошли, мама, выпей чай!»

– Мам? – ошарашило Зелиху. – Так я не хотела вас будить…

– Ай, – плюнула женщина, схватившись за поясницу, – тебе-то что? Ты один день не постилась! Что ты знаешь о голоде? Мать умрет – ты даже не проверишь, жива я или нет! Иди, Ася, кушай, весь день мучалась!