Я точно знаю: дни, которые начинаются с будничной болтовни и долгого заплыва в соленой воде, почти всегда проходят лучше, чем те, которые начинаются иначе. Спросите любого серфера или пловца. Память сохраняется в моем сознании и на моей коже (а также, к огромному сожалению визажистов, вынужденных готовить к вечерним съемкам, в виде кругов от очков на глазах). Со мной согласятся многие пловцы: если им не удается поплавать в океане перед работой, то в течение дня они отмечают у себя повышенную раздражительность, нервозность и невозможность сосредоточиться.
* * *
Долгий период своей юности я предпочитала искусственный свет солнечному. Но я не была готом, просто любила ночной образ жизни. Я часами танцевала под лазерами и зеркальными дискотечными шарами в блестящих и шумных ночных клубах и складах, освещенных мерцающими лампами. Но снаружи, на широком австралийском побережье, я охотилась на запутавшийся в воде солнечный свет. На выходные мы с друзьями закидывали в машину палатки и уезжали на расстояние нескольких часов от Сиднея, в местечко под названием Сил-Рокс, прибывая туда уже в темноте. На дороге, ведущей прямо к океану, большими белыми буквами было написано «ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ».
Тамошний пляж был дикий, неосвоенный, изобилующий представителями дикой природы. Мы парковали машины и бежали к черному океану, ныряли и кружились под луной, наблюдали за серебряной, искрящейся лентой фосфоресценции. Наше плескание будоражило крошечных обитателей океана, поглощающих солнечный свет. Мы обнаружили, что за нами тянутся длинные потоки блесток – галактики биолюминесценции. На самом деле это был фитопланктон, который химически реагировал на движение – использовал накопленную энергию от солнца (фотосинтез) для фотогенной химической реакции в случаях, когда его тревожат, – но нам все это казалось волшебством. Этот живой свет стал для меня символом радости и раскрепощенности, и я пыталась искать новые возможности испытать эти чувства, а также соратников, которые любили бы их так же, как я.
* * *
Поклонение австралийцев океану заключает в себя несколько священных аспектов. Во-первых, мы тянемся к нему, вглядываясь в его безбрежные просторы, ложимся возле него при любом удобном случае. Во-вторых, это очищающий ритуал ныряния и плескания. В-третьих, погружение в его глубины и попытки проникнуть в его подводные тайны. В-четвертых, уважение серферов к его громовым валам, приливам и вихревым волнам. Хлорированные бассейны никогда не будут обладать такой же притягательностью, как бескрайний голубой океан; огороженные дорожки тоже могут оказывать гипнотическое воздействие, но они такие скучные, а в воде полно химических веществ.
После первой серьезной операции я мечтала снова окунуться в океан. Когда я снова присоединилась к группе Мужественной бухты, то до конца дня просто-таки танцевала. По мере того, как сильнее становились мои плечи, укреплялся и мой разум. Плавание – это форма медитации. Как рассказывала New York Times великолепная Дайана Найад, которая в 2013 году стала первым человеком, переплывшим Флоридский залив от Кубы до США без специальной клетки для защиты от акул, плавание отлично помогает притупить чувства: «Ты остаешься один на один со своими мыслями в очень жестких условиях».
Звуки заглушаются, это правда. Но для меня плавание в океане – это возможность расширить гамму чувств – зрения, пространства и приглушенных звуков – и обострить восприятие. В течение всего оставшегося дня в моей голове то и дело всплывают воспоминания о зыбком океанском дне и усатых акулах. Я коллекционирую подводные виды, о которых потом рассказываю детям, как охотник коллекционирует шкуры животных.
