– Да если бы можно было, я хоть завтра начал бы заниматься, – ответил виконт, улыбнувшись. – Константин, я понимаю, вы и так делаете для меня больше, чем вообще возможно, но, может, вас не затруднит оказать мне еще одну услугу – найти мне какую-нибудь книгу или Библию на французском? Здесь ужасно тоскливо.
– У меня есть с собой том Дюма. Подойдет? – спросила Ева. Книгу ему подарил Саша на прошлый Новый год. – Я сейчас принесу, и попрощаюсь с вами до завтра.
– Вы меня очень обяжете, – Этьен даже поклонился, насколько мог. – Спасибо, я буду ждать. Или вы можете передать с кем-нибудь, чтобы не ходить туда-сюда.
Ева только отмахнулась, сходила к себе, отыскала книгу, на которую у нее так и не нашлось времени, и принесла ее Этьену.
– Вот. Я оставлю вам свечу, читайте пока не уснете. Я пойду. Уже пора поесть и спать. Надо отдохнуть, все-таки день был ужасно тяжелый.
– Спасибо вам, Константин! Вы мой спаситель во всех возможных смыслах, – со всей признательностью, на какую был способен, поблагодарил его Этьен, положив книжку себе на колени. – Если у вас есть красное вино, налейте себе буквально полбокала, это обеспечит вам быстрое засыпание и спокойный сон, – посоветовал он, как потомственный винодел.
– Наверное, вы еще не знакомы с тем, что пьют русские медики на войне, – улыбнулась Ева. – Боюсь, вино мне уже что мертвому припарка, – усмехнулась она и пожала плечами. – Читайте на здоровье.
– Я советую вам вино, не как алкоголь, а как лекарство, – с улыбкой пояснил Этьен. – Доброй ночи, Константин! Надеюсь, завтрашний день будет для вас не таким трудным.
– Доброй ночи, Этьен. С Божьей помощью я со всем справлюсь, – она напоследок положила ладонь на лоб француза, чтобы проверить, есть ли жар, потом улыбнулась и вышла, направляясь в кабинет Андрея Ионовича.
Этот жест неожиданно смутил француза. Когда Константин вышел, он коснулся пальцами своего лба и еще несколько минут сидел, сетуя на судьбу – будь это девушка, и будь они во Франции, он попытался бы обозначить свой интерес к врачу, который явно уже ощутил. Все в нем было юным и нежным, не сломленным еще войной. Эти красиво очерченные губы, больше подходившие девушке, изящные, но сильные руки. Воистину, природа иногда очень жестоко шутит.
***
Василий с ужином расстарался на славу. Это был целый пир, чтобы отпраздновать удачную инновационную операцию. В глазах Андрея Ионовича горел неутомимый огонь, а вместо спирта по такому случаю пили коньяк.
– Я обязательно напишу Пирогову, Костенька! – азартно пообещал он, пригубив коньяка. – А вы непременно опубликуйтесь, когда вернёмся! Мне уже хватит научных трудов, а у вас, душа моя, вся жизнь впереди. С такими руками в Петербурге за вас военный и императорский госпитали друг другу глотки перегрызут.
Улыбнувшись, Ева только отмахнулась.
– Мы же с вами вдвоем операцию делали, значит и научный труд будет общим. Нечего вам, Андрей Ионыч, свои заслуги умалять, – она разлила им еще по стопочке.
– От признания моих заслуг сейчас уже никакого толку, а тебе надо репутацию свою создавать, – поучительно сказал Михайловский. – Можешь упомянуть, что я тоже участвовал в операции, этого будет достаточно. А ещё нам бы художника найти, чтобы приложить изображения, так сказать, до и после.
– Думаю, среди офицеров есть такие, кто хорошо рисует, – поразмыслила Ева, взяв кусок мясного пирога. – Можно попросить кого-то из них. И вы, видимо, возлагаете на меня большие надежды, но вдруг что-то не срастется, и я хотел бы чтобы вы описали эту операцию, упомянув меня.
