– Ох, Костя! – Михаил кинулся обнимать ее, по факту же практически подхватывая на руки, чтобы та не упала.
– Идемте, душа моя! – Михайловский подхватил ее под руку с другой стороны, чтобы отвести в ее палатку.
– Да что уж вы, ноги-то есть у меня, что ж вы меня тащите, как барышню в обмороке? – попробовала было возмутиться Ева, но ее не слушали. В палатке ее ждал поистине царский подарок – Василий устроил им походную баню и все они собирались мыться и париться. На миг Ева остолбенела, искушение было велико. Ей казалось, что она пропахла тюрьмой насквозь, но выдать себя она тоже не могла. И едва она открыла рот, чтобы возразить, как ее прервал Михайловский.
– Костя, душа моя, я знаю, что тебя тревожит. Так случилось, что я знаю твою тайну, и клянусь тебе, я унесу ее в могилу. После все расскажешь, если захочешь, а пока мойся, мы покараулим, – сказал Михайловский, и Ева, вытаращив глаза на брата, поняла, что главный хирург действительно все знает, и видимо, уже переговорил с Мишей.
Они вышли в предбанник, оставив ее одну, наедине с полной лоханью воды, чаном кипятка, свежей одеждой и мылом. Запаренные веники пахли почти как дома, разве что делали их здесь не из березы, а из чего-то еще.
Ева нещадно терла и хлестала себя, насколько хватало сил, пока весь казематный дух не испарился, а кожа не перестала сходить с нее струпьями. Волосы отмылись от грязи и пота, завились кольцами от пара, и Ева позволила себе немного понежиться в горячей воде. То, что Андрей Ионович теперь был в курсе ее тайны, пугало ее, но в то же время, словно снимало камень с души. Хотелось рассказать все как есть, повиниться, и умолять хирурга оставить ее здесь, под своим началом.
Когда она вымылась и оделась в чистое, от этого простого ощущения счастья хотелось расплакаться. Но она плеснула в лицо холодной водой, взяла себя в руки и вышла на улицу, где ее уже дожидались. Миша и Андрей Ионович улыбнулись понимающе, но Еве стало совестно, что она так долго провозилась с мытьем. Так что они поспешили в лазарет, где их ждал прекрасный стол, собранный стараниями того же Василия.
– Ну, за нашего героя! – предложил Андрей Ионович, поднимая стопку с водкой.
– Казематного героя, – чуть виновато усмехнулась Ева, опрокидывая в себя стопку и крякая довольно в тон остальным. – Как вы тут без меня? Как наши пациенты? – не могла не спросить она, заодно оттягивая момент объяснений.
– Справились, Костя, – успокоил ее Андрей Ионович. – Не просто, конечно, но атак не было, отвел Господь, так что управились. Ты уж зайди к спасенному своему, – он усмехнулся в бороду. – Голову даю на отсечение, больше всех о тебе тревожился.
– К Этьену? – удивилась Ева, но потом поняла, что доктор прав. Тот теперь должен чувствовать некоторую вину. – Зайду попозже, Андрей Ионыч. Как же хорошо после бани, вы представить не можете. Ей богу, мне жаль всех заключенных из-за подобных условий.
– Некоторые попадают туда заслуженно, – покачал головой Михайловский. – Но, зная крутой нрав нашего командующего, можно догадаться, сколько там без вины виноватых. Слава богу, он отходчивый, а то у нас воевать было бы некому.
– За отходчивое начальство, – поднял стопку водки Миша, подкладывая всем отменные куски курицы в соусе. Все выпили и плотно взялись за ужин, уже без разговоров, которые возобновились, когда Василий притащил пыхтящий самовар и большую корзину сладких пирожков.
