– И сколько же будет жрать такая печь? – спросил один из инженеров.
– Сложно сказать, – пожал плечами Фрунзе. – Может, где-то около 100 мегаватт-часов. Да, согласен, много. Но ее одной на весь завод хватит.
– А корпус не поведет при закалке?
– Может, и поведет. Пробовать надо, подбирая режимы. Кроме того, если снимать напряжения и нормализовать структуру перед закалкой, то вероятность перекоса не очень высока…
Так и беседовали. Причем сам Михаил Васильевич вот так развернуто вмешивался крайне редко. Обычно он ограничивался какими-то короткими замечаниями или наводящими вопросами. Стараясь, чтобы в мозговом штурме его подчиненные выступали не балластом. И, как правило, сделанных замечаний хватало.
Последнее время, правда, приходилось вмешиваться и навязывать свое видение вопроса чаще. В силу того, что работ предстояло много, и ждать, пока родится ежик естественным путем, было страшно.
Тут ведь в чем беда?
Французам в 1926 году предложили полностью разработанную 25-мм противотанковую пушку. При полной массе установки в 480 килограммов она пробивала с 600 метров 50 мм брони. Крайне неприятно. В оригинальной истории ее приняли на вооружение только в 1934 году, начав очень вяло производить лишь в 1935-м. В этой сборке истории завод Hotchkiss ее уже осваивал. И заказ был очень большой. Париж решил поставить в каждый пехотный полк по батарее таких установок. Очень уж болезненным ударом по самолюбию ему отозвалась Польская кампания.
Да, снаряд дохлый. И подбить таким даже легкий танк очень непросто. Однако ЛТ-10 им шился с 500 метров этой легкой ПТО просто в силуэт. Что совсем никуда не годилось. Вообще. И вынуждало Генштаб РККА пересматривать в какой-то мере концепцию развития АБТ-войск, а также ТТТ и ТЗ для научно-исследовательского процесса.
И если корректировать большую легкую и тяжелую платформы не требовалось, то с обычными легкими машинами намечалась масса боли. Особенно в области танков для народной милиции. Ведь их, с одной стороны, нужно было сделать максимально дешевыми, а значит, легкими. С другой – пригодными для полноценной поддержки пехоты даже в первой линии. С третьей – они должны стать партой для экипажей боевых машин собственно армии, из-за чего крошечные, люто забронированные аппараты с двумя членами экипажа не соорудишь.
– Беда… – покачал головой Триандафилов, глядя на вилку в общем-то противоречивых требований.
– Беда, – согласился с ним Фрунзе.
На инженеров и технологов, которые также участвовали в таких совещаниях, было больно смотреть. Общий их уровень не отличался какими-то выдающимися высотами. Да и своя школа только-только формировалась. А тут ТАКОЕ…
– Может быть, все-таки будем лить корпуса? – осторожно спросил Свечин после затянувшейся паузы. – Если их все равно цементировать и закалять после сборки. Не целиком. Из нескольких деталей, которые потом сваривать.
– Эти детали будут иметь сложную форму. Их будет намного сложнее обдирать и подгонять под допуски, чем плоские плиты, – чуть подумав, ответил Фрунзе. – Да и дефекты литья. Куда вы от них денетесь? Как их проверять? Тут ведь не шов. Тут целое большое изделие с произвольным количеством микротрещин, каверн и так далее. Чтобы брак привести к разумным объемам потребуется лить в подогреваемый кокиль. Сами понимаете – специфическая технология. И, в отличие от стволов орудий, которые так лили, тут сложная геометрия, и управляемая кристаллизация намного труднее достигается. А даже если мы это и сделаем, то у литых изделий нет механического улучшения структуры, подобного прокату. И такие детали все равно в 1,1–1,2 раза будут толще для сохранения защитных свойств. Так что овчинка выделки не стоит. Во всяком случае, при текущем развитии технологий.
