Но повезло Кире только к концу смены, которая не должна была закончиться командой «Всем спасибо, все свободны». Сегодня намечалось празднование дня рождения редактора – тихой милой Ольги, которая умела мгновенно переставать быть милой, если происходящее на площадке начинало идти вразрез со сценарием. В таких случаях она стояла насмерть, не слишком стесняясь ни в словесных выражениях, ни в выражениях лица. Однако в группе к ней относились с уважением, да и перспектива вкусно пожрать после тяжелого рабочего дня очень грела души молодых растущих организмов, составлявших бóльшую часть группы.
После съемки предпоследнего эпизода Кира, торопливо ныряя в приспособленную под костюмерку «Газель», внезапно услышала сердитый голос, доносившийся откуда-то из-за кормы раздолбанной и заляпанной машины:
– Да пошла она! Носится со своими улыбками как с китайскими вазами, а чужая работа ей побоку…
Кира тихонько прикрыла за собой дверку «Газели», чтобы не помешать беседе и так же тихо подобралась в конец салона, поближе к разговаривающим. Сквозь стекло слышно было неважно, но слова разобрать все-таки удавалось.
Пытаясь побыстрее переодеться с наименьшими потерями для грима и прически и одновременно прислушиваясь к доносящимся снаружи голосам, Кира сперва воспрянула духом, а потом расстроилась: речь, оказывается, шла вообще не о ней, а о какой-то актрисе на другом сериале, где подрабатывал один из техников.
Торопливо оглядев себя в зеркале с длинной широкой морщиной по всей длине, прилаженном между заваленными тряпками сидениями, разочарованная Кира выбралась наружу и громко похлопала по борту машины:
– Алё, заговорщики, актриса готова!
Позади машины воцарилась испуганная тишина, и Кира, усмехнувшись, направилась к камерам, где операторы расставляли по нужным точкам ее партнеров по эпизоду.
Нечего впадать в паранойю. Ну честное слово, глупо все это. Чтобы сотворить такой сложный спектакль, человеку в качестве причины явно не может хватить случайного укола для самолюбия: нужно что-то покруче. Да и слишком уж много интимной информации о Кире потребовалось бы для разработки именно такого сценария. Так что не будем подслушивать чужие разговоры и хвататься за первое попавшееся кривое слово. Задачу нужно решать иначе.
Кира, послав на ходу воздушные поцелуи двум высоченным и хмурым операторам, миновала указанную ей точку и двинулась в сторону режиссера, который с недовольной миной что-то вполголоса обсуждал с именинницей Ольгой.
– Валера, у меня к тебе вопрос, – и Кира улыбнулась той своей улыбкой, которая в ее арсенале предназначалась для покорения собеседника в обычной, не киношной жизни. Улыбка была виновато-трогательной, и режиссер, естественно, растаял.
– Оль, иди к актерам, потом договорим, – подтолкнул он редактора в сторону операторов.
Кира запротестовала:
– Да у меня вопрос ровно на три секунды, я подожду…
– Давай, давай, – кивнул головой режиссер, уже не глядя на Ольгу – так, что было непонятно, кто именно и что должен «давать».
Ольга едва заметно поиграла бровями и зашагала в указанном ей направлении, а Кира зашла режиссеру за спину, интимно склонилась к его уху и поинтересовалась:
– Валерочка, ты, я надеюсь, Ольгу праздновать останешься? Потому что у меня к тебе есть вопрос не на три секунды, а на подольше. Не буду же я сейчас съемку срывать, правда? А за коньячком мы бы поговорили…
