– Устроили за мой счет развлечение для себя и рады, – продолжила Фьямма возмущаться на испанском. – Вы… вы… Вы самый несносный человек из всех, что я знаю. Иной раз мне кажется, что с легкостью можете заткнуть за пояс всех демонов преисподней.
– Опять дерзите?
– А что мне еще остается? Пытаюсь развлекать вас, как того и хотели. Вам же по нраву подобные словесные игры?
– Я уже говорил вам как-то: мне не нравится, что с помощью словесной дерзости пытаетесь выстраивать между мною и собою баррикаду. Меня это не устраивает. Я не позволю вам и дальше держать меня на расстоянии вытянутой руки. Отныне в вашей жизни главным буду я. Хотите со мной дерзить – смените акценты. Единственное, что я отныне потерплю, – флирт, упакованный в фантик колкости. За каждую попытку отгородиться от меня забором из словесных шпилек буду наказывать вас.
– Наказывать? Интересно, как?
Фьямма хотела было съязвить об имеющемся в арсенале мужа наказании постелью, но Луис Игнасио ее опередил:
– Вот так! – произнес он и, схватив Фьямму в охапку, порывисто притянул к себе. Она не успела и рта раскрыть, как этот самый рот ей запечатали поцелуем. Попыталась отстраниться и вырваться, но очень быстро сдалась на милость победителя и ответила на поцелуй.
Луису Игнасио хотелось бы продолжить лобзание. Он был готов целовать свою Карамельку бесконечно, но понял, что это точно закончится новым актом любви. А этого ему сейчас не нужно. Точнее, не так. Ему это нужно, как хлеб, воздух и вода. Но в эту конкретную минуту требовалось отыграть роль до конца. К тому же надо дать Фьямме отдых после первого раза.
Де Велада разорвал поцелуй и отстранился. Придержал рукой пошатнувшуюся жену. Указал ей на постель, где на простыне алели два красных пятна.
– Надеюсь, зримые доказательства потери невинности вразумят вас, и вы, наконец, уясните, что наш брак консумирован. А значит, можете хоть в трибунал Священной Римской Роты обращаться, нас не разведут. Отныне вы до смерти моя супруга.
И еще. Многие неаполитанские семьи имеют близкого друга. Так называемого cavalier servente[125] – верного рыцаря, галантного ухажера прекрасной половины фамилии. В таком случае семейство из пары скоро превращается в любовный треугольник. Конечно, такое происходит не только в Неаполе, но только здесь это выставляется напоказ. Так вот, хочу сразу предупредить: в нашем браке такого не будет. Носить рога я не стану. Так что советую выкинуть из головы даже мысли о таком повороте дела. Третьего в нашем браке я не потерплю и в ваших грезах.
В Неаполе поощряется обстоятельство, когда женщина пользуется каретой или ложей в театре постороннего мужчины. Ей не возбраняется, находясь в абонированной им ложе, принимать там других подобных «близких» друзей. Вы о такой свободе действий можете даже не мечтать. Вы будете пользоваться исключительно МОИМ экипажем, сидеть в абонированной лично МНОЙ ложе и наслаждаться обществом единственного мужчины – МЕНЯ!
И последнее. Каждая неаполитанка считает зазорным и крайне неприличным, если по атрио Театро-ди-Сан-Карло ее ведет супруг, а не воздыхатель. Так вот, моя драгоценная, можете зарубить на своем распрекрасном носике: везде и всюду сопровождать вас буду исключительно Я, а если по каким-либо причинам не смогу, то в роли компаньонки выступит ваша замечательная дуэнья.
Ну а если вы вдруг забудете, что «господин отныне я»,
