– Нет, не было, – Луис Игнасио ответил с явной неохотой.
Привычная словесная пикировка подняла маркизу настроение, и ему не хотелось опускаться до прозаических тем. Тем не менее этот вопрос и в самом деле нуждался в обсуждении. Де Велада решил прокомментировать его:
– Ваши уроки, как помните, включены отдельным пунктом в брачный договор. Но я и без всяких договоров привык держать слово.
Не вдаваясь в подробности встречи с Кафариелло и Йоммелли, Луис Игнасио сообщил Фьямметте, что договорился о ее занятиях с Фаустиной Бордони. Фьямму такой расклад обрадовал больше прежнего. Маркиза впечатлилась открывшимися перед ней возможностями. Она будет заниматься вокалом с маститой оперной певицей. Синьора Бордони, как и она, пела и аккомпанировала себе на гитаре. Эта женщина знала все тонкости и сложности совмещения обоих процессов, а значит, и пользы от таких занятий будет гораздо больше. Кроме того, появится возможность регулярно бывать за кулисами Театро-ди-Сан-Карло. Могла ли она об этом мечтать?! Уже за одно это Фьямметте захотелось сорваться с места и расцеловать супруга.
Наверное, поэтому она с легкостью проглотила информацию о том, что на занятия, которые будут проводиться трижды в неделю, ее станут сопровождать донья Каталина и личный камердинер маркиза. Единственное, ее слух царапнули слова «бывшая дуэнья» и «будет приезжать за вами из палаццо Ринальди».
– Ваша светлость, почему вы назвали донью Каталину моей «бывшей» дуэньей и почему она не может жить вместе с нами?
– Если позабыли, я напомню: со вчерашнего дня вы замужняя синьора, и дуэнья вам теперь ни к чему.
Фьямма изумленно округлила глаза.
– Что такое? – Луис Игнасио вновь оживился. – У вас сейчас непередаваемо милое выражение личика. Вы явно репетировали его перед зеркалом.
– Вовсе нет, просто я чрезвычайно удивлена. Если считаете, что дуэнья мне не нужна, тогда зачем донья Каталина будет сопровождать меня на занятия? Я вполне могу ездить в Театро-ди-Сан-Карло самостоятельно.
– Самостоятельно вы только проблемы на свою голову наживать умеете, – буркнул маркиз недовольно.
– Это неправда! – воскликнула Фьямма изумленно-негодующе.
– Вы будете спорить со мной? Если так, то должны отчетливо понимать: женщина, ввязывающаяся в спор с мужчиной, должна иметь железные аргументы или испытывать готовность быть уложенной на обе лопатки, причем не только в переносном смысле.
Фьямма примолкла и поджала губы.
– Так-то лучше, – маркиз отложил вилку и посмотрел на жену иным, гораздо более холодным взглядом. – К тому же по Неаполю шастает любимый вами «ангелочек». Не хочу, чтобы у меня менее чем через неделю после венчания выросли рога.
– Не говорите так! – в голосе Фьяммы прозвучала явная обида. – Я вам не раз объясняла, что мы с Анджело расстались. Тот поцелуй был прощальным, и я о нем очень пожалела…
– Вот только ему об этом сказать позабыли, – оборвал ее де Велада раздраженно.
– Неправда, – воскликнула Фьямма, но, памятуя о недавнем предупреждении маркиза, тут же прикусила язык. И правильно поступила, потому что одно лишь упоминание Анджело сделало лицо Луиса Игнасио злым и жестким. Ненужными оправданиями она лишь подольет масла в огонь. Разговоры о прежнем женихе для супруга как красная тряпка для быка. Зачем ярить маркиза еще больше?
Опустив глаза, Фьямметта Джада уставилась в стоящее перед ней консоме[145] шевё д’анж
