Саватьери до хруста сжал челюсти и хотел было что-то ответить, но де Велада с силой тряхнул его.
– Если ты, pinche payaso[142], еще хоть раз приблизишься к моей жене, я устрою так, что Григорианский университет по осени одного студента точно не досчитается, зато оссуарий Фонтанелле[143] пополнится горсткой свеженьких и довольно смазливых косточек. Но главное, я сделаю так, что никто не сможет доказать, что маркиз де Велада был к этому каким-то образом причастен.
Оттолкнув от себя мальчишку с такой силой, что тот отлетел назад и, не удержавшись на ногах, свалился на мостовую, Луис Игнасио больше не произнес ни слова. Молча развернулся и уселся в карету. Выглядывать из окошка экипажа, с тем чтобы убедиться, что соперник валяется поверженным на земле, не стал. А по пути в палаццо Москати, как ни странно, размышлял не о словах чертова «ангелочка», которые всё же довольно болезненно ударили по нервам, а о чувствах собственничества и ревности, взыгравших в нем с неистовой силой.
Луис Игнасио прежде не задумывался о природе этих эмоций, потому как раньше не испытывал ничего подобного. Если разобраться в причинах их возникновения, то первое рождается из зацикленности на себе, второе – из любви к другому человеку.
Де Велада не строил иллюзий на свой счет. Он всегда считал себя эгоистом до мозга костей. И впервые в жизни вынужден был признать, что любовь к женщине соперничает в нем с любовью к самому себе. Потому и ревности, и собственничества сейчас примерно поровну. И это было новым, незнакомым для него состоянием.
Никого и никогда Луис Игнасио не любил с той же силой, что и себя самого. Именно поэтому с эгоистичной расчетливостью вознамерился добиться взаимности любимой женщины. Де Веладе это было жизненно необходимо, потому что только ответное чувство Фьямметты Джады могло утолить его жадное эго.
Но это ненасытное эго настойчиво требовало от него доказать любимой женщине, что она будет счастлива исключительно с ним. Оно же принуждало де Веладу делать всё, чтобы Фьямметта Джада и впрямь была по-настоящему счастлива. А так как ее счастье Луис Игнасио видел в связке с собственным, то избранный путь достижения взаимности посчитал правильным.
И пусть этот щенок Саватьери продолжает скулить о любви к бывшей невесте. Ему ни за что не удастся стать третьим в их с Фьяммой браке. Он сделает всё, чтобы вытеснить из памяти юной супруги самые крохотные осколки воспоминаний о прежнем чувстве. Он заполнит всё пространство ее души и сердца исключительно собой.
* * *
Фьямметта Джада не виделась с маркизом целый день и, к удивлению, успела изрядно соскучиться. Она с нетерпением ждала его появления в их теперешнем общем доме. Джиорджина сказала, что его светлость покинул палаццо утром и с тех пор еще не возвращался. Где он? Чем занимается? Почему уехал, не предупредив об отъезде?
Со вчерашнего дня в голове Фьяммы творился настоящий кавардак. Мысли в мозгу лежали пластами, как слои сфольятеллы[144]. Причем позитивный пласт в обязательном порядке перемежался негативным. На каждое «да» и «всё будет хорошо» находились свои «нет» и «всё будет чрезвычайно плохо».
Фьямметте хотелось как можно скорее встретиться с супругом. Ей не терпелось понять, какую жизнь маркиз ей уготовил. Чего от него ожидать: любви, радости и счастья или продолжения наказаний.
Увиделась новоиспеченная маркиза де Велада с мужем только за ужином. Фьямметта уже приступила к трапезе, когда Луис Игнасио вошел в столовую и, ни слова ни говоря, уселся за стол напротив нее.
