– Да, но я не хочу видеть, как меняется её взгляд.
Домани криво усмехается:
– Если собираешься рассказать ей, скажи до свадьбы. Иначе забудь об этом, Габ. Мы заплатили Анджеле, чтобы она держала язык за зубами. Проблем быть не должно. Хотя я до сих пор не могу поверить, что она так легко пошла против тебя.
Я прислоняюсь к стене лифта и опускаю голову.
– И ты точно не хочешь идти против Тициано? – Домани краем глаза смотрит на экран телефона, когда тот загорается. – Розетта будет в ярости.
– Сейчас большая проблема – Галло и Диего, – твёрдо говорю я. – Разберёмся с Тициано позже. Он ещё заплатит за то, что сделал с моим отцом.
– Думаешь, Беа это примет?
– Это между мной и её отцом, – отвечаю я. – Когда она узнает правду, она поймёт.
Лифт останавливается, двери разъезжаются в стороны. Мы выходим в пентхаус, и я стараюсь не обращать внимания на тревогу, которая, словно гвоздь в груди, впивается глубже с каждым шагом.
***
Я продолжаю бороться с собой: сказать Беатрис об Анджеле или нет.
Коробочка с кольцами лежит передо мной – свадебный набор, идеально сочетающийся с её помолвочным кольцом. Внутри выгравировано моё имя. Я провожу пальцем по гладкому металлу, словно пытаясь почувствовать её тепло.
Телефон разрывается от звонка, и на экране вспыхивает её имя. Последние несколько дней мы переписывались, разговаривали, но мне пришлось сдерживать себя, чтобы не поехать к её родителям сразу после её возвращения из командировки.
– Последний шанс рассказать мне все свои секреты или навсегда храни молчание, – смеётся Беатрис.
Её слова бьют меня, как удар товарного поезда.
– Габриэль? Ты там?
Я сглатываю и глубоко вдыхаю, выдавливая из себя:
– Я здесь… Прости. Ты уверена, что хочешь связать свою судьбу с самим дьяволом?
Она смеётся:
– Я действительно называла тебя Сатаной, но, если честно, ты больше похож на падшего ангела, Габриэль. И последние несколько месяцев доказали, что вместе мы можем преодолеть всё.
– Надеюсь, что так, – слова срываются прежде, чем я успеваю их осознать. Я прочищаю горло.
– Ты в порядке?
– Да… Просто… Я никак не могу выбросить из головы ту чертову ночь мальчишника, – говорю я, собираясь наконец рассказать ей об Анджеле. – Я всё ещё не помню всего, что произошло. Ты не спрашивала, но мне нужно—
Она перебивает меня:
– Габриэль, тебе нужно отпустить это. Ты бы никогда не сделал ничего, чтобы намеренно причинить мне боль, и я не понимаю, зачем кому-то подмешивать тебе что-то. Но знаешь, что? Единственное, что для меня важно, – это то, что ты меня любишь.
Моя грудь сжимается от боли, потому что она верит в меня больше, чем я сам.
– Я люблю тебя больше всего на свете, моя картошечка.
– Хорошо. – Её голос дрожит. – Жаль, что меня нет рядом, чтобы вытереть твои слёзы.
Она делает короткую паузу.
– Ты уже открыл мой подарок?
– Нет, ещё нет.
– Ну и чего ты ждёшь?
Я улыбаюсь, зажимая телефон плечом, пока открываю ящик, где храню одно из своих оружий. Внутри лежит коробка в форме книги. Я кладу телефон на стол и включаю громкую связь.
– Похоже на книгу. В последнее время я не особо увлекался чтением.
– О, я знаю, – смеётся она. – Разве что, если это один из моих любовных романов, который ты начал красть у меня.
– Ты преувеличиваешь.
– Совсем нет. Но это не та книга, которую читают…
– Ты заинтриговала меня.
– Надеюсь, ты будешь больше чем просто заинтригован, когда откроешь её.
Я срываю ленту и поднимаю крышку. На обложке книги внутри выгравированы слова. Я ухмыляюсь, читая:
