Читать онлайн Виктория Мамонова - Ось складки (сборник)

«стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти…»

Что это – речь или молчание?
Джон Кейдж

стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти —

в алой нерасчлененности,

андрогинной симультанности валентностей, где любое присутствие исключение,

а данность – корпус аккумуляций, разрезанный продольно;

что в Олиной статуарности

казалось молчанием, было преисполненным ужаса сомнением

на пороге прощания…

господи, люди срываются с дерева памяти, точно осенние листья,

и их уносит так быстро,

что я запечатлеваю лишь короткие фрагменты, а дальше —

лента обрывается;

общая последовательность

возникает в ритме функциональных чередований, объемы

придают плоскости несвойственную ей глубину;

возможно, что по ту сторону —

творожные облака, ряды многоэтажек, отважно наглые птицы; возможно, случится

простейшая поверхность с краем, а ты ни разу

не готова быть с донным, быть донной,

снимая сокращенные ракурсы, улетающую воздушным центральную перспективу,

перебираясь пятнадцать лет с места на место,

с квартиры на квартиру;

на судне ветхом, похожем больше на коммуналку,

чем на плавучую прачечную,

что по плотности населения уступает разве

Шумеру, Аккаду, но не по амбициозным планам, —

и так мы плывем в остатке, донные – падшие,

мраморные без нежности, даже не увядшие…

на «Электрической фее» – рассеянные; нам казалось —

с золотым руном мы возвращаемся триумфально в Элладу,

а наглядно – наглядность дуальна – на корабле маргиналов

мы бороздили годами кипучие океаны;

перед нами на самом деле закрывали двери:

отсюда порой возникало чувство холода и потери…

«Я верю, – говорила Ольга на пороге прощания, —

достаточно сделать основное, остальное – неглавное»…

«Туман гула, не ставший звуком, отделился от шума…»

Туман гула, не ставший звуком, отделился от шума.

Стальной шар покатился по рельсам и замер внизу.

Нарастающий шелест крыльев – подробный разворот —

Выбил тонкую полосу света на мелком клейком снегу.

В коротких негустых волосах трепещет растерянность.

На том конце – птица повторно пролетела сквозь сон.

Память хранит опыт взгляда, а тело – прикосновения.

«Парчовый» шорох мягко лоснится в углу. Верно ли?!

Отчего внимание ожидается от стоящего в одном ряду

С дрозофилами, фикусами, крокусами или кактусами,

С дирижаблями, жалами, жабо и рыбьими жабрами?!

В самом деле, объект в потоке объектов, не правда ли?…

И от него ожидается какое-то особенное понимание

Чего-то ____________________ но отчего?

Архитектура пространства начинается с четвертей —

Фрагменты фрактальны, сжаты до фокуса восприятия.

Контур вещей задает импровизацию основной темы —

Смена ритма находит всю гамму в дигитальном песке.

«Предельная близость превосходит горизонт различия…»

Предельная близость превосходит горизонт различия.

Свет от настольной лампы раскачивает вязкий сумрак,

Где-то, звонко дрогнув, рассыпалось стекло; всего

Недостаточно: в полной мере лишь бесконтурные тени,

Смягчая те же объемы, получают новые консистенции,

Теплые и влажные, как терракотовый воздух Венеции.

Черно-белые интерьеры, ссоры, извечный ход вещей.

Ночь чертит профиль утра. Щедрость кормит голубей.

Топологическая память длит неродственный восторг,

Но направление разворачивается поперек описаниям.

Пейзаж редеет, исчерпав избыток альтовых высот; —

Мгновение отчуждает протяженность событий. Извне

Мой опыт схватывания равен ловле бабочек во тьме.

Пружинящие нити, колесо цветений, клевер-медонос.

«пока зимнего солнцестояния длится строка…»

пока зимнего солнцестояния длится строка,

прохожие репетируют роли из разных сказок,

мир одноразовый, фольклорный и стразовый

кружится новогодней стеклянной игрушкой,

ты закрываешь глаза, но не оттого что жутко,

а как-то тихо и внятно сверлит под мышкой —

так даже проще, без эмоциональных излишков,

без отступлений, пробелов, провалов в пробел:

ты идешь отовсюду, как снег, всюду прекрасен и бел,

время гонит пространство на конечную мель,

пространство вплетает время в борозды пашен,

круглый мир нараспашку несется, как карусель,

в бликах рефлексий и домыслов, белых башен,

я – сейчас, что-то мне ослепительно страшно.

«Нагота все карты носят уточняющий характер…»

Нагота все карты носят уточняющий характер

панцирь объяснения звук скользит по

своей широте через и параллельно силе сопротивления

резонируя с ритмом сердца стремглав серной

несется от камня к камню и длит отрывистое дыхание

Противоречивость взгляда в утаивании и обнаружении

ракурс слежения глубина затягивается

полевым вьюнком подорожником и лебедой как кожей

наружное непреложно доказательство от

данности звук твердеет на границе досягаемости

«скопления разряжаются одно за другим…»

скопления разряжаются одно за другим —

последовательность создает силуэты событий;

по наитию мы совершаемся в повествовании,

проговаривая речитативом вслух свой испуг;

и вновь нараспев:

мы – лес, мы начинаемся и гибнем здесь:

присутствие в нас шевелится сонным камнем,

в нас поселилось время, обживая сотни мест,

где раньше взгляд искал свой путь и крест;

ритмическая смена чтений про, письма, —

как пограничность, постраничность испещрена,

возвратна окончательность пластичных форм,

топологические планы завершит сквозной проем.

«наконец волны участия, причастие к общему…»

наконец волны участия, причастие к общему;

наконец существо чувств, тепло присутствия;

наконец честность взгляда, вино чествований;

наконец пронзительная нежность, ясность дня;

ключ от чтения между строк, меж слов, между;

ключ от стыда, чистоты (боже, сколько вины);

ключ от осторожности, но застигнут врасплох;

ключ от всполохов волнений, ролей наоборот;

границы окраин длительности, засеянных сот;

границы множественных состояний, таянья я;

границы отсечения границ, скольжения вдоль;

границы телесности, принятия другого как себя.

«молочносерое утро рассеивает описания утр…»

молочно-серое утро рассеивает описания утр,

ветер проговаривает по проводам строки сутр,

пророки отправляются на пристань радаров;

я замедляюсь… – рано или поздно? —

допустим, рано;

спешно сорванные кем-то с бельевых веревок

флаги совершают абстрактно-полосные фигуры;

равновесие сродни отрешенности в мысли;

я замедляюсь – как показали руны —

миссии «зависли» в противоречиях;

при новой встрече —

рвение к видимости досрочно по ожиданию,

Время перебирает времена, точно вещи в шкафу,

умножая и вычитая, пестуя и выхолащивая понимание;

здесь рядом Дар – быть рядом.

«и всетаки мои стихи – не кормушка…»

и все-таки мои стихи – не кормушка

для бумажных бесчувственных птиц;

ты вдохнешь их чуть глубже в себя —

станет душно, влюбишься, не дай боже,

умрешь;

вот поэтому не испытывай, а изнывай:

пепел писем, соленый горячий песок —

я не помню тебя; наши дети – зеленый

январь, андрогинный янтарный восток,

что пошлет…

я смотрела, прости, на свободу твою,

как она теплится и вспыхивает внутри,

ей покажешь ладонь: она сразу с цепи,

словно Цербер, срывается – и в крови,

не в любви;

только я эту кровь люблю больше тебя —

все к ней в жажде тянутся сытного света:

златогривый грифон перепрыгнул порог,

между тыкает единорог, под землей —

чихом крот подтвердил сомненье;

я не стану, не посмею тебя исправлять —

рядом – вечно ворчащая мудрая рать:

она знает, как выпрямить и как подмять;

я сейчас говорю твоим голосом пауз,

но мой – прорывается криком —

рядом он стоит, что тот пограничник,

солдат, поцелованный в темечко маем

на счастье, удачу – так легче до смены

стоять – и идти навстречу тебе, наверно;

до встречи.

«листва поглотила птиц, ветер поет голосом амадины…»

листва поглотила птиц, ветер поет голосом амадины,

я помню длинно-синий город, сверкавший на солнце,

чешуей рыбьей – инеем, вобравший вогнутой линзой

парящие в лимбе детский смех и перламутровые слова…

вчерашние кони уже перебрались через смерть вплавь;

ясным быть – зерна любви подбирать и летами сеять;

песня вечности прорывается через серые рваные сети,

зов полноглазья огненным шаром катится за горизонт;

сон перекрыт удвоением долготы неподвижного тона,

свет бликует бездонно, скользя по поверхности ровной,

и она во всеглазье разворачивается выпуклой линзой —

где-то близко еще звенят ливни, птиц выпустила листва.

«всякий предел сумма конечных неопределенностей…»

всякий предел сумма конечных неопределенностей

логика исчерпывает себя в описаниях факта очередности

когда объяснение неизбежно когда объяснение излишне

константы спешно маркируют отклонения как деструкции

угол смещения синтаксис внесмысловых содержаний

геометрия положения кочевание лакун вдоль другого

при любой деформации сохраняется какая-то первоформа

когда объяснение неизбежно когда объяснение излишне

основа готовая к вытеснению за становится непрерывной

окрестность множеств синергия повторов и циркуляций

«это я – живой проход в твои новые чертоги…»

это я – живой проход в твои новые чертоги,

где златокудрые нимфы, огнекрылые боги,

синеглазые фавны, воинственные кентавры —

– все твои армии – какое-то время на пороге

топчутся и переминаются с ноги на копыто,

меняя свои привычные состояния, а после —

разбежавшись, ныряют в перегной корнями,

ветвятся и расползаются лианами – цветут,

плодоносят тяжелыми и сочными плодами;

это я – движение ора из форм и антиформ,

сразу со всех четырех сторон и семи дорог,

не маячь ни крестом, ни горящей пентадой,

они уходят в меня суставами и позвонками,

сканируя постепенно регенерацию тканей, —

раздваиваясь близнечно на день и на ночь,

на чашу земли и на неба перекинутый свод,

на кровоточащую Марину и рядового Улая:

к какому лицу осуществления ни повернись,

я рядом.

«внутренняя собака ровно в полночь…»

внутренняя собака ровно в полночь

срывается с цепи и убегает в сон —

через ее зрачки я вижу явственно

знаки движений, ахроматический тон

местами – темнее, а местами – светлее;

как ты живешь в этой унылой метели

кружащихся ритмов, стволов тополей,

сплошь порыв и сплошь стремление,

прерывистое горение на сквозняке

частоты жизни, дыхания, сна?…

ты пришла на час; итог – четверть века:

я мечтала о сквозном доверии ветра,

о преданном самоотречении зеркал —

только не продолжай свои вопросы, а

лучше беги по прямой летящей стрелой,

стремглав – по сферической кольцевой,

по возвратной – выходящей из небытия:

все перспективы стянуты к точке ноля;

всё прекратилось, исчезло, затихло,

всё, кроме тебя, галактическая.

«к полудню загустело вещество велеречивых дней…»

к полудню загустело вещество велеречивых дней;

я вывожу выгуливать попавших под забвение:

не чахлый конвоир, не санитар-студент —

смешной сатир?

проверит их на терминале и перемешает время;

как уплотнились сжатые до вспышек яростных

секунды и мгновения!

как много хочется молчать в глазастую немочь

и слышать только звук отрывистых движений,

изменчивых на переходе скоростей

чалых речей!..

«любовь – пристанище бездомных на период переоценки…»

любовь – пристанище бездомных на период переоценки ценностей;

на период уценки человеческой жизни —

gggсфокусированный натурализм

не призывает «назад к природе»,

ggg «к вещам», «к камерным мелочам»;

органическое всевластие упраздняет стремление к власти

gggи акт воления,

конструкции текстов и деконструкции смыслов

gggсо сдвигами и пробелами;

любая кинестезия – суть символ и референт возможности трансгрессии за очерченный сутулым альбиносом силуэт смерти,

где пластичные тощие дети давно играют с мертвыми птицами:

– чем тебе нравится мертвая ворона?… тебе знакома

ggg история ее гибели?

Вперед

Читать онлайн Виктория Мамонова - Ось складки (сборник)

Похожие книги