Твою мать. Кажется, я наткнулся на самую неприятную разновидность – прибабашка, которая действительно верит во всю эту мистическую херню. Блаженная дура, да еще и с принципами.
Я покачал головой в последней попытке договориться по-хорошему:
– Червона Никитична, ну вы же производите впечатление договороспособного человека.
– Нет.
– Да, я уже вижу, что погорячился насчет договороспособности…
– Нет!
Что она имеет в виду?
Впрочем, я не стал развивать эту странную тему.
– Послушайте, мне это начинает надоедать. Налицо мошеннические действия и вымогательство. Если будет подано заявление, никакой суд вас не оправдает. Тот факт, что супруги Теплеевы заявление пока не подали, – это только вопрос времени и деликатности ситуации. Я пришел сюда не только как представитель закона, но и как близкий родственник пострадавшей в надежде разрешить вопрос миром, но если вы того не желаете…
– И вот живешь ты, такая условно усредненная правильная дура, – задумчиво отозвалась Червона… Червона Никитична. – Соблюдаешь профессиональный кодекс, рамки этики и даже налоговое законодательство. А тебя за это во всех смертных грехах винят. И знаете что, Иван Романович? Вот сразу же нестерпимо хочется нарушить.
– Что нарушить? – подобрался я.
– Всё нарушить. Я бы с этических норм начала. И с профессионального кодекса заодно. Вот вы знаете, что я, например, владею гипнозом? Загипнотизировать бы вас, – мечтательно взглянула она в потолок. – В целях воспитания!
Злость на эту дуру, заигравшуюся в свои сверхъестественные силы, вспыхнула, словно в нее бензинчика плеснули.
– А загипнотизируйте! – Я радостно ощерился в ответ.
– Вы, Иван Романович, дурак? – Гадалка взглянула на меня с жалостью. Атмосфера накалялась. – Одно дело – мечтать нарушить кодекс и нормы. И другое дело – нарушать их.
Она смерила меня взглядом, без слов транслируя недосказанное «из-за какого-то мента».
– Вы, Червона Никитична, аферистка. Мошенница, статья 159 уголовного кодекса УК РФ. Штраф, принудительные работы либо лишение свободы на срок до двух лет. И если не прекратите морочить голову моей сестре…
– Да не морочу я ей голову! Я ей вообще никаких советов не давала! Только четкий ответ на поставленный ею вопрос! И. Я. Не. Мошенница!
– Ну так докажите же мне это, Червона Никитична. Докажите!
Напряжение между нами можно было резать ножом. В какой-то момент мы встали и теперь стояли друг напротив друга, разделенные столом. Гадалка стояла неподвижно, но у меня все равно было ощущение, что она покачивается, и, кажется, я видел, как начал расплываться её зрачок…
А потом Червона… Никитична качнулась и сорвалась с места куда-то в сторону. Вернулась с ручкой и листом бумаги, обычной, формата А4.
– Пишите! – рявкнула она злобно, и я ощутил мимолетный укол удовольствия оттого, что она тоже в бешенстве и ярости.
Я снисходительно и неприятно улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:
– Что писать?
– Пишите! «Расписка»! С новой строки: «Я, Сокольский Иван Романович» – какого вы года рождения? Вот его и пишите! «В здравом уме и твердой памяти даю право Кирилловой Червоне Никитичне применить ко мне ментальное воздействие, тип – гипнотическое внушение»!
Пристроив листок на стол, я писал под ее диктовку, ухмыляясь. Даже зачем-то вставил в расписку (да какая это расписка, филькина грамота, блин, ни один суд ее не примет), что воздействие разрешено применить однократно.
