– Дата! Подпись! – все так же свирепо диктовала мне Кириллова.
Я вывел витиеватый росчерк парафа, протянул ей бумажку.
Ну? Что ты теперь будешь делать? Заигралась ты, дура великовозрастная, в «Сверхъестественное» и «Зачарованных»!
Она взглянула мне в глаза. Опять возникло ощущение, что неподвижно стоящая передо мной женщина – симпатичная, если отбросить в сторону моральные аспекты, – покачивается. Зрачки расширились, показалось, что там, в глубине черных провалов, вращаются в водоворотах галактики. В висках давило. А потом она открыла рот.
– До скорых встреч на мятых простынях цвета «мак», – запела гадалка, и голос у нее оказался неожиданный.
Не сильный, не громкий, не низкий, не высокий – всепроникающий. Подчиняющий.
Зовущий.
– До скорых трепетных касаний содрогающихся рук, – выводил этот голос.
И мне вдруг стало нечем дышать. Желание, огромное, всепожирающее желание накрыло меня с головой.
Стой! Стой, дурак, ты что творишь! Остатками сознания и здравого смысла я понимал, что что-то не так, но желание пульсировало, билось, горело в паху и в голове. И я шагнул вперед.
Я хотел эту женщину больше жизни, она была рядом, и она была согласна.
Червона
Ощущение власти над человеком и ситуацией кружило голову. Пьянило не хуже молодого вина со змеиных виноградников. Я извивалась под тяжелым телом, прижавшим меня к кровати, и сходила с ума от вожделения – своего и горящего в чужом теле. И от своей преступной власти.
Одежда слетела легко и непринужденно, а в белье я умудрилась запутаться, и бюстгальтер тезка Иван с меня сорвал, оставив красную полосу на коже ребер, но мне было на это плевать: я уже выгибалась навстречу губам, ласкающим мою грудь. Навстречу рукам, тискающим меня жадно, жестко и беспорядочно, так, будто ему все равно, где гладить, где сжимать, прихватывать.
Глаза у капитана были злые и голодные.
И, поймав его взгляд, я внутренне ухмыльнулась и обхватила капитана за голову, притянув ее, столь неосторожную, к себе. Впилась торжествующим поцелуем.
Ответный поцелуй был как укус, как электрический разряд – агрессивный и колкий.
Ой-ой-ой, напугал! Как будто я не знаю, что все, что происходит, происходит по моему слову. Как будто не могу остановить тебя в любой момент, хоть силой, хоть волей!
…не могу.
Не хочу!
И когда мужское колено толкнулось мне между ног, я покорно развела бедра. И подалась навстречу. И, принимая член, проникающий в меня медленно, неторопливо, обвила мужчину ногами.
Мы замерли оба на какой-то момент, привыкая друг к другу. Наполненность, теснота, твердость и горячее нетерпение – давненько у меня не было этих ощущений. Тело, отвыкшее от сексуальной близости, вспоминало, каково это. Мышцы растягивались, дискомфорт, вызванный первым, слишком быстрым все же проникновением, уходил – и желание, подтолкнувшее меня на эту безумную выходку, снова поднимало голову. А в моей собственной голове становилось пусто-пусто, легко-легко.
А потом Иван начал двигаться. Сперва медленно, а потом быстрее, постепенно ускоряя темп, быстрее-глубже-сильнее, чертов олимпиец, и я постепенно забывала, кто я, где я, что я.
И скоро, полностью погрузившись в свои ощущения, я подавалась навстречу яростным толчкам, приветствуя каждый вскриком. Быстрее! Глубже! Сильнее!
Еще-еще-еще!
Мой оргазм выгнул меня дугой.
Ослепил.
Оглушил.
Испепелил.
Его оргазм обрушил на меня тяжелое обессиленное тело сверху и подарил вспышку упоительного самодовольства: вот я какая!
