Анастасия села за рабочий стол мужа и, подняв голову, увидела в дверях Марка. На вопросительный взгляд матери он покачал головой, затем попятился и притворил дверь. А потом направился к себе.
Комната встретила его светом и теплом. Последний раз он был здесь два года назад, когда после контакта с аномалией оказался серьезно травмирован и восстанавливался почти четыре месяца. Немного разобрав вещи, с которыми потом собирался ехать в Калининград, и вытащив из чемодана все самое необходимое, Марк решил сходить в душ.
Он вышел из комнаты – коридор был пуст. Но сквозь неплотно прикрытую дверь в кабинет отца на пол падала полоска света. А еще слышался приглушенный голос матери. Вряд ли она заняла место Арсения. Скорее пользовалась его кабинетом только в случаях необходимости. Марк знал мать – она не станет брать на себя обязанности и полномочия супруга, пока был хотя бы маленький шанс, что он сам к ним вернется.
Колдун прошел в ванную, светлую и просторную, отделанную нежно-голубой плиткой, и включил воду, чтобы она нагрелась. Раздевшись, он повернулся к зеркалу и увидел себя в нем. Взгляд упал на крупный шрам, протянувшийся от левого плеча до правой бедренной кости. Два года назад жила аномалии, коснувшись его, вырвала из тела кусок. От болевого шока и потери крови Марк едва не умер, но быстрые и умелые действия матери уберегли его от этого. А потом, чтобы помочь ему скорее восстановиться, родители поделились тканями своих тел. Врач Круга и алхимик Воронцов вживил их с помощью колдовства и лечебных зелий, но огромный шрам все равно остался.
Жизнь Марка была ничем по сравнению с существованием реальности, мира, которому угрожала вырвавшаяся из-под контроля аномалия. На тот момент колдун хоть и покинул Круг, но все еще был потенциальным Пятнадцатым и самым подготовленным из молодежи. Он, не раздумывая, вернулся по первому зову матери, чтобы помочь сдержать аномалию от разрастания.
Ванная наполнилась облаками пара, на зеркало лег конденсат, и Марк забрался под струи воды. Они унесли с собой часть усталости, бодрили и освежали, но настоящий отдых мог принести только сон. И колдун с удовольствием предвкушал несколько часов в объятиях Морфея, что ждали его впереди.
А проснувшись ближе к обеду он понял, что дом пуст. В нем витала жужжащая тишина, нарушаемая лишь шумом машин и гомоном голосов, периодически врывающихся сквозь приоткрытые форточки. Похоже, мать еще не вернулась: ярлык должны были подписать как минимум треть колдунов Круга. В случае с Нижегородским хватало пятерых. Анастасия, разумеется, в первую очередь попросит тех, кто близок семье Лиговских и не станет препятствовать поездке Марка в Калининград для разговора с Красой и другими.
Впервые колдун подумал о том, а что случится, если ярлык добыть не получится? Беспокойство засвербело за грудиной, но Марк попытался его заглушить. Мать что-то придумает. В конце концов, можно сыграть на нежелании колдунов Нижегородского круга самим ехать и общаться с калининградскими чародеями. Чтобы прогнать неприятные мысли, Марк решил развеяться и прогуляться. Он переоделся и покинул дом, нырнув в зной летнего дня.
Солнце висело в чистом, бледно-голубом небе, раскаляя город, но улицы Заповедных кварталов всегда прятались в тени благодаря плотной застройке и кудрявым липам, которые тихо перешептывались на слабом ветерке. Марк вышел на оживленную площадь Горького. Колдун задержал взгляд на бронзовой статуе русского писателя, грустно и даже как-то обреченно смотрящего с постамента на город. Под ним раскинулась яркая клумба с пестрыми цветами, высаженными так, чтобы составлять хитроумный узор.
