И посмотри на Данию без злости.
Не должен ты, навек потупив взор,
Искать отца и всюду видеть кости.
Таков природы вечный приговор.
ГАМЛЕТ
Да, приговор, мадам…
ГЕРТРУДА
Ну, если да,
Зачем ты грустным кажешься тогда?
ГАМЛЕТ
Кажусь? Грущу! «Казаться» не умею.
Но если ты про мой чёрнильный плащ –
Наряды тем важнее, чем чернее,
И вздох грустнее тот, который чащ.
Солёных слёз обильные потоки,
Неловкие ужимки скорбных лиц,
И прочие уныния пороки
Мне чужды, ибо «горе без границ»
Подобно пьесе, где актёры мямлят.
Во мне же то, что не спешит на сцену,
Где в грусти только маски полноценны.
КЛАВДИЙ
Похвально, что в натуре вашей, Гамлет,
Оплакивать покойного отца,
Но знайте: ваш отец отца лишился,
Тот – своего, и мы, скрепив сердца,
Должны грустить – уж так обряд сложился –
Какой-то срок. Страдать же без конца,
Грустить упрямо – это лишь достойно
Тупых профанов. Скорбь – удел глупца.
Пред небесами наш удел спокойно
Души незащищённость затаить,
А вместе с ней – невежество рассудка.
Мы знаем всё, чему нельзя не быть.
Кто думает, тому все тайны – шутка.
Зачем же нам капризничать, душой
Всё принимать? Так небу не угодно,
Да и природе – мёртвой и живой.
Для мыслящих абсурдна и безплодна
Отцовской смерти тема. Ум кричит
И ныне, и тогда, над первым трупом:
«Так быть должно». Мы молим: этот вид,
Никчёмный траур – сбросьте. Лучше скупо
Примите в нас отца. Пусть слышит мир:
Вы ближе всех теперь стоите к трону.
Для любящего сердца сын – кумир,
Вот и в моём вы носите корону.
И потому отбытье в Виттенберг
Противоречит нашему стремленью.
Мы не хотим, чтоб свет очей померк.
Останьтесь нашим общим утешеньем
Как главный здесь, как родственник, как сын.
ГЕРТРУДА
О, Гамлет, рано в Виттенберг стремиться!
Прошу: не предавай моих седин!
ГАМЛЕТ
Мадам, вам не могу не подчиниться.
КЛАВДИЙ
Ну, вот и ясный, любящий ответ!
Будь в Дании как мы. Идём, Гертруда.
Согласье Гамлет дал, сомнений нет,
По доброй воле. В честь такого чуда
Сегодня здравниц наших череду
Пальба из пушек облакам доложит.
Пускай грома земные зададут
Небесным жару. Тучи прочь! Мы тоже.
(Уходят все, кроме ГАМЛЕТА)
ГАМЛЕТ
О если б вдруг размякла твёрдость плоти
И испарилась утренней расой!
О если б Бог не дал канона против
Порыва к смерти собственной рукой!
Невыгодной, нелепой, безысходной
Мне кажется обычьев суета!
Беда! Весь мир вокруг, как сад безплодный,
Зарос… Теперь бурьян и пустота
Владеют им всецело. Как так вышло!?
Два месяца в могиле… меньше двух…
Король прекрасный. Рядом с ним тот пришлый –
Сатир с Гиперионом. Словно пух
От ветра ограждал он мать любовью.
Боготворил. О небо и земля!
Ужель забыт? Не зная долю вдовью,
Она рвалась желанье утолять
К нему, но жажда лишь росла. Вкусивши
Безмужья месяц, женщина сдалась.
Подумать тошно! Туфель не сносивши,
В которых за покойником плелась,
Сама Ниоба, плача… чего ради…
Да неразумный пёс над мертвецом
И тот тоскует дольше… спелась с дядей,
Отцовым братом, что сравним с отцом,
Как с Геркулесом – я… Лишь месяц минул,
И вот уж слёз неискренних поток,
Что заливал в глазах пожары, схлынул,
И снова замуж… Мерзостный рывок,
Чтоб так умело лечь на ложе брата!
Недоброе не кончится добром.
Нет слов, нет сердца, только боль утраты…
(Входят ГОРАЦИЙ, МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО)
ГОРАЦИО
Эй, ваша светлость!
ГАМЛЕТ
В друге дорогом
Черты Горацио мне как будто мнятся!
ГОРАЦИО
Я он и есть, слуга ничтожный ваш.
ГАМЛЕТ
Вы – друг! А я готов переназваться.
Вы тут? Не в Виттенберге? Что за блажь?
Марцелл?
