Гамп и компания - страница 16

А под конец вобще смешал меня с дерьмом и бросил трубку.

Ладно, по крайней мере в этом деле поставлена точка.

Когда я освободился, малыш Форрест уже видел тридесятый сон, а миссис Каррен и спрашивает: что, мол, происходит? Я расказал, что энциклопедями занимаца больше не буду, а поеду в Атланту, подсобить Альфреду с произвоцтвом «Нью-коки» – отказываца нельзя, посколько это принесет не малые срецтва и позволит обезпечить Форреста-младшего. Она не возрожала, только попросила меня на прощанье поговорить с малышом Форрестом и обьеснить, кем я ему прихожусь после кончины родителей. Я спрашиваю: может, у вас лутше получица обьеснить, но она ни в какую:

– Я считаю, Форрест, в жизни каждого человека настает момент, когда приходится брать ответственность на себя, и сейчас для тебя настал такой момент. Вероятно, тебе будет нелегко, но через это надо пройти. Своим рассказом ты должен произвести на ребенка неизгладимое впечатление.

Понятно, что миссис Каррен была права, но я даже не знал, с какого боку к этому поцтупица.

На утро я встал пораньше, миссис Каррен сварила кашу и помогла мне собраца в дорогу. Альфред обещал заехать за мной ровно в девять, так что разговор с малышом Форрестом обкладывать было нельзя. Когда он позавтракал, я вызвал его на крыльцо.

– Мне, – говорю, – придеца на какое-то время уехать, но прежде ты должен кое-что узнать.

– Что узнать? – спрашивает он.

– Ну, во-первых, неизвесно, долго ли я пробуду в отъезде, но ты слушайся миссис Каррен.

– Она же моя бабушка. Я всегда ее слушаюсь, – говорит малыш Форрест.

– Учись на отлично, веди себя как следует, договорились?

Он нахмурился и странно как-то на меня смотрит.

– Слушай, ты мне даже не папа. С чего это ты решил меня воспитывать?

– Вот-вот, – говорю ему, – об этом я и хотел с тобой потолковать. Понимаешь, на самом деле я как раз и есть твой папа.

– Неправда! – вскричал он. – Мой папа заболел и лежит дома. А как выздровеет— сразу приедет и меня заберет.

– Я тебе должен еще кое-что сказать, – говорю. – Твой папа не выздровеет, Форрест. Он теперь там же, где твоя мама, понимаешь?

– Неправда! – упёрствует Форрест. – Бабушка говорит, он за мной приедет! Уже скоро.

– Значит, бабушка ошибаеца, – расстолковываю ему. – Пойми: он заболел вместе с мамой и не выздровел, так что теперь я за тебя в ответе.

– Ты?… Еще чего! За мной папа приедет!

– Форрест, – говорю, – выслушай меня. Не хотел тебе говорить, но пришлось. Поверь: я – твой родной отец. Твоя мама давно мне в этом призналась. Но вы жили одной семьей, а я считался как бы… старым знакомым, что ли, посколько тебе с ними было лутше. Но теперь, понимаешь, их больше нет, и забота о тебе ложица на мои плечи.

– Все ты врешь! – выкрикнул он и стал меня кулачками мутузить, а потом расплакался.

Этого следовало ожидать, но я впервые видел его слезы и подумал, что так ему будет легче, хотя не знаю, много ли до него дошло. А я готов был повесица.

– Форрест правду говорит, милый.

Все это время миссис Каррен стояла в дверях. Теперь она вышла на крыльцо, взяла внучонка на руки и усадила к себе на колени.

– Мне тяжело было об этом заговорить, – сказала она. – Пришлось попросить Форреста. Я сама так и не решилась.

– Неправда! Неправда! – кричит он, брыкаясь и плача. – Вранье! Вы оба врете!

В это время тормозит у дома длинный лимузин, из окна выглядывает Альфред и делает мне знак поторопица. А с заднего сиденья ухмыляеца миссис Хоупвелл.