«Так вот почему стража всполошилась с утра пораньше, – догадалась пораженная Элиенор, прижимая находку к груди. – Выходит, и вправду Гастон здесь, рядом! Не приснилось, не почудилось. Пытался проникнуть в Шатле, но не сумел… Однако не сдался, не отступил. И это послание тому доказательство!»
Неизъяснимая радость и облегчение нахлынули на измученную узницу. Рыцарь ее грез не забыл клятвы! Он и сейчас неустанно сражается за ее честь, ищет разгадку кровавой тайны. И непременно найдет – с такой-то пылкой любовью и жаждой справедливости.
«Спасибо, милый, – прошептала Элиенор, лаская взглядом вышитый на атласе вензель. – Спасибо, что подал весть, вдохнул надежду. Теперь я верю – ты меня вызволишь. Мы еще будем счастливы назло всем козням и ухищрениям. Иди же, сражайся! А я буду ждать и молиться за тебя…»
И с этими мыслями отважная пленница спрятала бесценные башмачки под тюфяк, как величайшее сокровище. Теперь у нее есть талисман, придающий сил в неравной борьбе. Пусть стены темницы давят, пусть цепи натирают кожу до крови – душа ее отныне свободна, и эту свободу не отнять даже палачу.
Элиенор улеглась на свое жесткое ложе, прикрыв глаза. Ей не было страшно – напротив, сердце пело от любви и веры. Где-то там, в сияющей дали, ее ждала заслуженная награда – объятия Гастона, алтарь в цветах, венец графини… А пока надо лишь держаться и верить. Чтобы в час, когда распахнется дверь темницы, гордо выйти навстречу своему освободителю – с непокоренным духом и сияющими глазами.
Ведь именно такой, непобежденной и прекрасной, желал лицезреть ее капитан. Той, ради которой он готов перевернуть землю и небо. Принцессой, за чью улыбку отважный рыцарь отдаст жизнь…
Глава III. Придворные интриги
Утро в Лувре выдалось суматошным. Придворные собирались на аудиенцию к королю Филиппу Красивому, обмениваясь последними сплетнями и стараясь попасть в поле зрения его величества. Мало ли, вдруг обратит свой благосклонный взор, облагодетельствует милостью или должностью! А уж новость о том, что епископ Годфруа собирается просить монарха о пересмотре дела Элиенор де Лаваль, и вовсе не давала покоя охочим до интриг царедворцам.
Среди разодетых в пух и прах вельмож скромно держался молодой гасконец с едва пробивающимися усиками и горящими глазами. Это был, конечно же, наш бравый капитан де Фуа, решивший пробраться в святая святых французской власти. Облачившись в придворный костюм – бархатный камзол, шелковые панталоны и расшитый золотом плащ, Гастон больше походил на юного пажа, чем на грозного воина. Но так было даже лучше – меньше подозрений!
– Насколько я знаю, сегодня у короля важная встреча с послами Священной Римской империи, – как бы невзначай обратился капитан к стоящему рядом придворному. – Но, похоже, куда больше всех занимает визит епископа и история с этой узницей Шатле, как там ее… Элеонорой, кажется?
Вельможа, оказавшийся не кем иным, как бароном де Крюсси, скептически хмыкнул и смерил юношу высокомерным взглядом:
– Ты, видать, недавно при дворе, мальчик? Иначе знал бы, что блажь епископа – лишь повод для министра де Мариньи утвердить свое влияние на короля. Все знают, что Ангерран давно точит зуб на графов де Лавалей. Сначала разорил их поборами, потом упрятал единственную наследницу в темницу. Уж не знаю, чем они ему насолили, но, видать, крепко!
Гастон стиснул зубы, едва сдерживая гнев. Ах, подлец Ангерран, погубитель его возлюбленной! Но сейчас капитану нужно было держать ухо востро, а не кидаться на обидчика с обнаженным клинком.
