Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
И про то, и про это…
Есть такое местечко – Минусинск
В азиатской полосе России!
Ставлю лапти против мокасин:
Нет другой такой земли красивой!
Ах, сказка – зима.
Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
Даже песнею этой.
Юбилейная песня
На музыку Анатолия Прохорова
Мой друг сегодня гармоничен.
Открыв года на пятьдесят,
Он взрывчат, сдержан, ироничен,
Горласт, как шумный детский сад.
Рванет – от края и до края —
«голяшку», вспомнит из баллад:
Вот мчится тройка удалая!..
«Ямщик»… «Бродяга»… «Хас-Булат»…
Он пьет, пьянеет, не теряя
Лица значительный фасад.
Он выбирает вместо рая
Ещё – вторые – пятьдесят!
Короче, друг мой гармоничен.
Как идеал – от сих до сих —
Он высвечен коротким спичем.
Чтоб быть отличным… от других.
Песня для Любаши Терентьевой
На музыку Анатолия Прохорова
Расскажет осинник о чем-то осеннем…
Расскажет… возможно, споет:
«В поселке Подсинем под куполом синим
Подсинская Леди живет…».
Гуляет по паркам, на пару с метелью
Гуляет… возможно, метет.
С февральским азартом, с загадочной целью
Снега завихряет и вьет.
Вперед! – от сугробов, узорчатых окон
В весенний щемящий край,
Хмелея любовью, березовым соком
Пьет заколдованный рай.
Подсинская Леди, возможно, миледи,
Возможно, милее и нет…
В созвездии Леды в палладивом пледе
Парит средь мятежных планет.
Нептун и Юпитер – её покровители,
Пажи и… парад планет,
Возможно, завидовал каждый, кто видел
Её отраженный свет.
Расскажет осинник о чем-то весеннем,
Расскажет… возможно, споет:
«В поселке Подсинем под куполом синим
Подсинская Леди живет…»
Пока…
Бардовская песня
Пока в телах, пластичных словно глина,
Она и не стыдлива, и невинна,
Пока она чутка, как Магдалина,
Пусть будет ваше ложе неделимо.
Пока вам шелком – ощущенье кожи,
И в сердце кипяток адреналина,
Пока есть та, что жадно жаждет то же —
Пусть будет ваше ложе неделимо.
Пока нет меры в измеренье счастья
И таинства любви пока интимны,
Для хмельных ласк весь день и ежечасно
Пусть будет ваше ложе неделимо.
Мишке Середину
Бардовская песня
Наше эхо, заикавшееся слишком,
Перекат ли – шум поэзии высокой! —
Я боюсь тебе напомнить, друг мой Мишка,
Прикоснуться и порезаться осокой…
Я боюсь тебе напомнить дорогое:
Тесь, соломенное солнце золотое,
Заливные запроточные покосы,
Зимы снежные: сугробы и заносы.
Я бы рад тебе напомнить бор тесинский
На восходе – как нефритовое с алым,
На закате – малахитовое с синим…
Да боюсь, что все уже отполыхало.
Затуманились забвения покровом
Краски детства. Какова теперь цена им?
Танцы в клубе с первобытным рок-н-роллом
Были, Мишка, только будто бы не с нами.
Неужели в склеротичных арсеналах
Не осталось красок ярких? Не осталось
Свежескошенного сена в сеновалах?..
Голубей на сводах церкви? Старость?..
Нет уж эха, заикавшегося слишком.
Хомуты, в конце концов, совсем украли.
Я боюсь тебе напомнить, друг мой Мишка,
Но, однако, на закате – не пора ли?
Валерию Мужайло
Бардовская песня
Когда я был юным – я был гениален,
Во мне бушевала мечта.
Я мир озирал с деревенских завален.
Была королевой мне та,
Единственная в Теребиловке, краля:
Литая, как соболь, коса…
И друг мой – из детства, из сельского рая —
Звал фотографироваться.
Он фотографировал нас на опушке,
И – чтобы гитара… тра-ля…
И чтоб на затылке два пальца, как ушки,
И чтобы та краля… была.
А главное, чтобы сплоченной ватагой
Нас запечатлеть на века,
Тесинский фотограф с душой и отвагой
Нас целил… с азартом стрелка!
Вот мы у пещеры, а вот среди сосен,
