Пробудившись на работу по будильнику, отзавтракав яичницей и наспех умывшись, Андрей оделся с характерной будничной расторопностью, неуклюжей и путанной, мешая мысли о рутине со сбором разбросанных по комнате вещей. Уже было приготовившись выходить, он в последний момент, набрасывая на себя тулуп, заметил въевшееся жирное пятно на спине, что расползлось от правого плеча к лопатке: рассматривая его в туповатом удивлении и неверии, он несколько раз провел по нему рукой, как бы проверяя тем самым его подлинность, и его удивление переросло в испуг. «Да как такое может быть? Где я мог успеть так испачкаться? И что теперь делать?..» – пронеслись мысли в его голове, падая холодящим комом в подтопленный утренней тошнотой желудок. Вторая куртка, облегченная ветровка, приходилась совсем не в сезон.
Андрей бросил тулуп на стул и, помявшись мгновение в нерешительности, выбежал в коридор, надеясь раздобыть у соседей бензин или керосин, чтобы вывести пятно – во сне ему казалось, что вся его жизнь подменяется тулупом, и, если он не решит вопрос с пятном прямо сейчас, сиюминутно, его дыхание оборвется или на него упадет потолок. Выбежав в коридор, Андрей пустился обстукивать каждую дверь, но соседи либо разводили руками, либо не открывали вовсе. Отчаяние в нем нарастало с каждой неудачей, начиная уже сдавливать трахеи; он бегал по коридору, жуя от волнения краешек нижней губы, стучал в двери, извинялся, переминаясь на месте, и бежал к следующей комнате. В действительности коммунальная квартира, в которой он проживал, располагала всего пятью меблированными комнатами, но во сне их стало по меньшей мере штук двадцать; коридор же, длинной кишкой протянувшись к лестничной клетке, походил на подземный туннель. В одной из дверей, та, что ближе к кухне, показалось лицо Михаила – он выглянул из-за свисающей хлюпкой цепочки, сонный и растревоженный внезапным визитом, хотя и не без явственного, поблескивающего в глазах удовольствия от встречи со своим «дорогим другом».
– Сейчас, сейчас, погодите минутку, – распалялся Михаил, закрыв дверь; было слышно, как он пытался справиться с цепочкой, но у него никак не получалось – то ли она застряла, то ли не давалась пухлым пальцам. Вынув цепочку, он снова открыл дверь и учтиво пригласил Андрея зайти в комнату: – Проходите, вы простите мне мой беспорядок, видит Бог, только с постели поднялся, еще даже застелить не успел. Оно, собственно, ничего ведь?.. В этом даже есть нечто уютное, домашнее, что ли… Будто след человека, его отпечаток… Идеальный порядок, как по мне, плохо соотносится с жизнью, скорее с какой-нибудь операционной. Как вы считаете?..
– Да, наверное… – ответил сбитый с толку Андрей, останавливаясь у прикроватной тумбочки: на ней он замечает аккуратный, запаянный коричневой сургучной печатью конверт. – Тут такое дело, не найдется у вас бензин или керосин? Или какой другой сильный пятновыводитель? Тулуп запятнал, а выйти-то больше и не в чем. Вот бегаю по соседям, пытаюсь как-то выправить положение.
– А у вас разве машины нет?
– Она у брата, он к родителям поехал, взял на выходные. Выходные! Точно! – внезапно осознал Андрей, хлопая себя ладонью полбу, и облегченно вздохнул, проговаривая больше для себя, нежели Михаила: – Можно так не спешить… И все же?..
– Да кто выводит пятна на тулупе бензином! Дорогой мой, этак вы тулуп испортите. Вы его лучше в химчистку отнесите, я как раз знаком с одним замечательным местом… Там вам все сделают по высшему разряду… – Михаил достал из портмоне визитку и протянул Андрею: – Вот, обратитесь к ним. Настоятельно рекомендую. Если сейчас отнесете, то к вечеру он уже, скорее всего, будет готовеньким.
