– Да я и не против, наконец познакомлюсь с твоим дедом. – она прикинула что-то в своей голове и тут же покраснела. Но щипцами из неё вытягивать было ничего не надо, она и так отлично выдавала всё сама. – Если честно, я его немного побаиваюсь после твоих рассказов.
Оно того стоит, да. Дед обкладывал всех моих знакомых и друзей многоступенчатым матом, сколько себя помню. Человек он странный. Я люблю его по-своему, мне кажется, я набрал много из его характера, потому что рос с ним. Мать часто оставляла своего отца сидеть со мной, ведь дохерища работала, чтобы хоть как-то обеспечивать нашу маленькую семью. Дед уже вышел на пенсию, его попросили с завода, где он «всю душу отдал за 50 с лишним лет». У него и зрение чуть упало, сердце шалить начало, руки уже нередко дрожали. Какой уж тут работничек? Дорогу молодым. Короче, дед не воспитывал меня, точно так же как он это делал с матерью. Просто показывал пример. Ну я и вырос, условно, по методичке. Характер у него дерьмовый. Слишком дисциплинированный, а я таких недолюбливаю. Очевидно, такие ребята кайф от жизни не берут. Они просто делают что-то, припариваются, вон, отдают себя на благо чего-то там, а для себя – ну, по краюхе хлеба на завтрак, обед и ужин. Спасибо, но я всё ещё голоден.
Короче, дед видел во всех моих корешах людей люто отбитых. Тех, которые меня отвлекают от некоей миссии. Миссии, в течение которой я становлюсь нихуя себе каким важным членом общества. В общем, челы в моей жизни остались, но ни на шаг не хотят приближаться к дому, где я вырос. Ведь там сидит мой дед со своими едкими замечаниями к каждому, кто хочет вторгнуться в мой мозг и развить во мне тунеядца. Эх, мне так жаль, что единственный чел, который на это способен, – это я сам.
– Не парься, Насть, он стал мягче. – успокаиваю я свою спутницу, и мы вылетаем на мороз из тёплых стен метрополитена. На входе через небольшое помещение с рамками и полувоенными с металлоискателями в руках и автоматами наперевес я пытаюсь дозвониться до деда.
– Может, он уже там? – предполагает она и кладёт свою сумку на столик, проходя через рамку. Рамка пищит. Охранник её не пропускает. Настя пытается найти, что ещё такого металлического она спрятала под своей шубкой из искусственного меха. Согласен, солдатик, я бы тоже хотел уже раздеть её до трусов. Дед не отвечает. Я убираю телефон в карман, надеясь, что Настю уже поскорее пропустят. Ведь мне тоже хочется пройти эту тупую проверку, сдать куртку в гардероб и залить в себя самый дорогой бокал шампанского в своей жизни.
Я пробежался вверх-вниз по лестнице, пытаясь найти в толпе у гардероба деда, но его там не было. Я не представлял, как на этот раз он может одеться, но точно знал, что его тут нет. Мысль, что он уже в зале, промелькнула в моём мозге, но я не предал этому значения. Пришлось хватать Настю в охапку и идти в буфет. Очереди уже немного собирались за всякой наживкой, мы оказались в самой середине одной из них. Толпа укомплектовывалась.
– Шампанского? – галантно предложил я и улыбнулся во все тридцать два моей спутнице.
– Может, водички и бутербродик с рыбкой? – Настя кокетливо похлопала ресницами. Вполне хороший выбор. Мы помолчали, повертели головами по сторонам. Так между делом подошла наша очередь.
Я подумал, интересно, может, Насте не очень нравится моё пристрастие к алкоголю? Она всегда обходила стороной попытки угостить её пивом, когда бывала где-то на тусовках, предпочитала безалкогольные напитки. Мы никогда не разговаривали об этом. Да и с чего вообще о таком разговаривать? Вообще дружба должна включать в себя диалоги на такие темы? Тем не менее, почему-то это прострелило мою голову. Продавец смотрел на меня настороженно, ожидая, когда я что-нибудь скажу, Настя изучала витрину.
